Первое время Нимуэ удивлялась, что они серые. Потом стало ясно, что с розами все в порядке, они цветные, просто у нее сместилось восприятие. Все казалось выполосканным, выбеленным, как обломок дерева, который слишком долго носило по волнам.
То же самое было с цветами, звуками, запахами.
В принципе, это было не так уж плохо.
Помнить все в полную силу было бы слишком тяжело.
Но существовать приходилось как в тумане. Или, может быть, таковы были чары Каэр-Динен.
Она пыталась выходить наружу — но среди кустов в форме параллелепипедов и шаров, газонов строгой геометрической формы, древних каменных блоков, прорастающих ввысь стенами из хрома, стекла и бетона, было слишком тяжело. Неуютно. Это место создавалось в годы войны, и никак не могло забыть об этом.
Так что большую часть времени Нимуэ сидела в комнате, перебирая листы и краски и пытаясь вспомнить, что такое цвет.
Какой-нибудь другой цвет, кроме красного, золотого и черного.
Какой-нибудь другой облик, кроме человеческого.
Какой-нибудь другой смысл, кроме Аннуина.
Это было похоже на попытку выбраться из колодца с идеально гладкими стенками. Только колодцем была она сама.
Дни приходили из тумана и скрывались в тумане.
Однажды что-то влетело в раскрытое окно. Раздался негромкий стук.
Нимуэ наклонилась. Это оказался камушек, завернутый в листок бумаги. Нимуэ разгладила его на колене и вздрогнула.
«Ввн! Ты как? Мрддн».
Листок вспыхнул и рассыпался пеплом.
Нимуэ ринулась к окну. За окном никого и ничего не было.
Она села и попыталась восстановить записку по памяти. Листок был стандартный, но с оборванным краем. Почерк был убористый, разборчивый, но все буквы раздельные и с неравномерным наклоном влево. Почему он пишет левой рукой, он же правша?
Почему такой странный способ связи?
А, нет, это просто. Без чар и без техники — значит, нельзя отследить.
Она попыталась написать ответ. Немедленно стало ясно, почему следует экономить буквы — вышло не с первого раза. Бумага просто рассыпалась.
«Цела. Ты?»
Как она ни старалась, край обуглился, на клочке остался смазанный отпечаток пальца.
Нимуэ завернула камешек в бумагу и бросила вниз.
Если он издал стук, упав на землю, она этого не услышала.
Потом она села и стала ждать.
Прошло два дня, прежде чем она нашла на подоконнике ответ.
«Нрм. Могу как-то пмч?»
Антрацитовый колодец сжал гладкие стенки. Из него можно было видеть звезды. Двинуться в нем было невозможно.
«Да. Не появляйся».
Камешек упал вниз.
Что-то внутри оборвалось от необратимости действия.
Нимуэ огляделась.
Палата была почти пуста.
Она открутила от кармана пуговицу, нацарапала «прости» и бросила записку вниз.