Нет. Все это подействует на нее не больше, чем подействовало бы на отца. Поэтому я спросил:
— Почему всегда должно быть вот так?
Она сощурилась, думая, что я играю в какую-то игру:
— Как — «вот так»?
На этот вопрос я мог ответить честно, потому что задавал его самому себе месяцами.
— Почему у джен-теп самая чудесная магия в мире, но мы используем ее только для того, чтобы строить заговоры, интриги и убивать наших врагов?
Не промедлив ни секунды, как будто это была самая очевидная в мире вещь, Шелла ответила:
— На нас лежит долг — защищать наш народ, точно так же, как на тебе и мне лежит долг защищать наш дом.
Я взял ее руки в свои. Даже в этом сонном состоянии я чувствовал тепло крови, струящейся по ее ладоням.
— Шелла, ты самый могущественный маг нашего поколения. Однажды ты превзойдешь всех, даже отца. Именно ты будешь править нашим народом. Всю жизнь ты подавала такие надежды, однако обращаешься со своей силой без унции сострадания. Если ты не можешь… Если даже ты не можешь найти способ использовать свою магию для чего-то большего, нежели только причинение боли и разрушений, на что тогда надеяться любому из нас?
Шелла не ответила. Она просто стояла, глядя на мои руки. Я почувствовал, как в ней что-то дрогнуло.
— Чего ты хочешь от меня, брат?
Я ощущал себя сродни одному из персонажей сказок приграничья, который нашел магическую свечу — ее нельзя зажечь никаким пламенем, но если подышать на нее, как надо, твое сердечное желание исполнится. Но Шелла в первую очередь была предана семье. Попроси я ее пойти против воли отца — и я ее потеряю. Верность — вот то, что мы понимали оба.
— Ты можешь спасти Рейчиса?
Она, похоже, не удивилась.
— А если спасу? Если я рискну собой ради твоего отвратительного питомца, ты будешь относиться ко мне лучше, Келлен? Когда мы увидимся, скажешь, что любишь меня за то, кто я есть, а не вопреки этому, как всегда?
— Я…
Наверное, я должен был соврать, но я не смог. Не смог, когда она открылась мне.
— Надеюсь, что да. Я хочу этого, Шелла. Клянусь.
Она улыбнулась:
— Думаю, пока этого достаточно, брат. — Она сделала длинный неглубокий вдох. — Белкокот все еще в Золотом Проходе. Я смогла поддержать в нем жизнь, но заклинания быстро слабеют.
— Должно быть что-нибудь…
— Вот почему я встретилась с тобой здесь, Келлен. — Она невольно огляделась вокруг, как будто беспокоилась, что кто-то подслушивает нас. — Я пообещала отцу раздобыть информацию об Эбеновом аббатстве, но вызвала тебя еще и потому, что думаю: есть способ, которым мы можем залечить раны белкокота и дать ему силы выбраться из пустыни.