Ее взгляд скользнул по мне от ног до макушки, ничего не пропустив по пути.
— Надо же, Турнам, — легко сказала она, — я и не знала, что ты увлекаешься играми со связыванием. Подумай, сколько веселья мы упустили.
Щеки Турнама покраснели, то ли от ярости, то ли от унижения.
— Убирайся отсюда, Диадера. Тебе полагалось убить его, а не укладывать в постель.
— Я передумала, — сказала она, хотя теперь отказывалась встречаться со мной взглядом.
«Отлично. Единственный человек, который, как я считал, не испытывает ко мне ненависти, собирался меня убить».
Турнам, со своей стороны, как будто больше злился на нее, чем на меня.
— Тогда, по-моему, чертовски хорошо, что я — лидер метателей Теней, а не ты.
Диадера невинно захлопала ресницами.
— Ты имеешь в виду, потому что ты самая большая, самая крутая, самая опасная Черная Тень из всех нас?
— Чертовски верно.
Она медленно подошла, чтобы встать между нами, прежде чем повернулась к нему лицом.
— Дело в том, Турнам, дорогой, — и я сейчас не собираюсь хвастаться, — что я тоже могу быть большой и крутой. Поэтому, может, пора мне захватить власть над метателями теней.
Турнам затрясся всем телом от едва сдерживаемых досады и унижения. Диадера завела его слишком далеко, недооценив так же сильно, как я сам.
— Думаешь, ты можешь быть лучше меня, девочка?
— О, определенно.
Она вдруг ухмыльнулась и откинула назад рыжие локоны.
— Но тогда мне пришлось бы понаставить синяков на твое красивое лицо, а мы не можем этого допустить, верно?
Без предупреждения она приподнялась на цыпочках и поцеловала его прямо в губы. Не дав Турнаму времени среагировать, опустилась обратно и прошла мимо него, остановившись у двери, чтобы подмигнуть нам всем.
— А теперь время игр закончилось, мальчики. Мы должны быть на тренировочной площадке.
Я ожидал, что Турнам воспользуется ее уходом для того, чтобы возобновить свои атаки. Вместо этого он просто смотрел ей вслед, прикасаясь пальцами к своим губам там, где только что были ее губы. Не могу сказать, сколько он так простоял, сколько заставил меня ждать, закончится ли все это смертью одного из нас, но потом его ленты отпустили меня, и он вслед за Диадерой вышел из комнаты, всего лишь сурово оглянувшись.
Я прислонился к стене, делая длинные глубокие вдохи и пытаясь замедлить удары сердца, не в силах решить, должен ли я испытывать ревность, облегчение и какой пол разочаровал меня больше всего.
— Вы безумцы, люди, — пробормотал я.
Бателиос с низким горловым смехом протянул мне одежду.
— Не смотри на меня, друг. Влечение к противоположному полу всегда казалось мне извращением. Ты должен одеться. Брат Дием тренирует нас сегодня, а его уроки могут быть поначалу несколько… огорчительными.