— Тейзан, — сказал я, не забыв, что притворяться, будто я чего-то не помню, — хороший способ прощупать других на предмет того, что им известно. — И она согласилась?
— Она вежливо сообщила, что путь аргоси заключается не в трюках… А трюки — все, что она увидела в моем желании ей подражать.
Его слова задели нужную струну. Сколько раз Фериус бросала мне то же самое обвинение — что мне нужны только ее способности аргоси, но я не привержен следовать ее путем? И все-таки она позволила мне остаться с ней и все равно продолжала меня учить. До сего момента я не полностью понимал, от какого драгоценного дара отказался, покинув ее.
— Ты себя обманываешь, — сказал Турнам, не потрудившись обернуться, чтобы взглянуть на нас. — Аргоси — шпионы и лазутчики. Она, наверное, явилась, чтобы убить тебя за то, что ты — Черная Тень, но, заметив эти черные детские слезы у тебя на щеках, решила, что ты ни для кого не опасен.
Бателиос негромко засмеялся; его смех адресовался больше ему самому, чем кому-либо другому. Однако его подбородок опустился на грудь, и мне показалось, что он слегка замкнулся в себе. Я не мог как следует понять такую реакцию. Судя по виду здоровяка, он мог бы поднять Турнама одной рукой и перебросить через стены аббатства, если бы захотел. Вместо этого он сносил издевки, даже не пытаясь дать отпор.
— Ты всех считаешь шпионами, — сказал я Турнаму. — Тебе не кажется, что ты просто параноик?
Диадера засмеялась — легкая, звонкая мелодия, похожая на звон колокольчика, когда судья игры присуждает очки одной из сторон. Турнам, похоже, не обрадовался решению судьи. Он показал вперед, на арку, за которой начинался главный двор.
— Скажи мне снова, какой я параноик.
Труп демона исчез, но тела мертвых монахов все еще валялись на земле. Собратья отмывали их кровь, в то время как другие стояли неподалеку, шепча или нараспев произнося разные молитвы. Обычные люди, мужчины, женщины и дети — родственники, предположил я — выполняли над погибшими разные ритуалы; некоторые умащали бледную плоть мертвецов маслами или с помощью красок расписывали ее словами и символами различных религий. Тела других положили на гору дров, а потом покрыли растопкой, готовя погребальный костер. Я понял, что все явились сюда из разных мест. Разные культуры, разные религии, разные погребальные обычаи. Единственное, что было общим у жертв — то, что все они были мертвы.
Из дальнего конца двора к нам подбежал ребенок, за ним вскоре последовали мужчина и женщина, окликая его. Только заметив, что он прихрамывает, я его узнал того мальчика, которого я вчера отправил в канализацию. Похоже, я и вправду растянул бедному малышу лодыжку.