Николай Чудотворец: Полная история жизни, чудес и святости (Вознесенский) - страница 11

Собор епископов рукоположил святого Николая в архиепископа Мирликийской церкви. Таким образом, находившийся ранее под спудом светильник веры и благочестия воссиял для всей Мирликийской церкви.

Святитель и Чудотворец Николай, архиепископ Мирликийский

При вступлении в управление Мирликийской архиепископией, святой Николай сказал сам себе: «Теперь, Николай, твой сан и твое место требуют от тебя, чтобы ты всецело жил не для себя, но для других». Поэтому теперь он уже не стал скрывать свои добрые дела, как прежде, делая и теперь это не из гордости или тщеславия, но единственно для блага паствы и для прославления имени Божия, согласно заповеди Спасителя: так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небеснаго (Мф 5:16). Он был, по словам св. Димитрия Ростовского, «зерцало добрых дел стаду своему» и служил, по Апостолу Павлу, образцем для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим 4:12). Он был кроток и незлобив сердцем, смирен духом, чужд всякой надменности и своекорыстия. Несмотря на свой высокий сан, в жизни святой Николай по-прежнему соблюдал строгую умеренность и простоту: он всегда носил простую одежду, вкушал постническую пишу раз в сутки – вечером. Целый день великий Архипастырь упражнялся в делах милосердия и пастырских трудах. Двери его дома были открыты для всех: каждого принимал он с любовью и радушием, являясь для сирот отцом, для нищих – питателем, для плачущих – утешителем, для притесненных – заступником. В этих многотрудных делах ему усердно помогали два священника – Павел Родийский и Феодор Аскалонит, «мужи известные всем Грекам», замечает св. Димитрий Ростовский, «добродетельною жизнью и просвещением». Вместе с ними и другими сотрудниками неутомимо и успешно действовал Святитель Николай, и паства его процветала.

Завистливое око диавола, никогда не могущего спокойно смотреть на процветание Христовой Церкви и всегда старающегося причинить ей какой-нибудь вред, и на этот раз не оставило ее в покое и воздвигло на нее сильное гонение. Это гонение было тем ужаснее, что оно явилось после продолжительного спокойствия, которым пред тем пользовалась Церковь Христова. Преемники Валериана, воздвигнувшего гонение на христиан в середине III века, часто сменявшие друг друга, были принуждены всеми силами заботиться то о своей непрочной власти, то об отражении варваров, отовсюду нападавших на Римскую империю. Им некогда было и подумать о гонении на христиан. Только император Аврелиан (270–275 гг.), отразив внешних и одолев внутренних врагов, «готов был воздвигнуть на нас гонение», пишет Евсевий, «но едва задумал он и только что хотел подписать против нас указ, как постиг его суд Божий». А после кратковременных Аврелиановых преемников – Тацита (275 г.), Флориана (276 г.), Проза (276–282 гг.) и Кара (282–283 гг.) – достигший верховной власти Диоклетиан в первую половину своего царствования (285–304 гг.) занимался устройством всемирной империи и не только оставил в покое вселенскую Церковь, но даже видимо благоволил к христианам. Христиане начали окружать самого императора в должностях высших сановников государства и добросовестным исполнением своих обязанностей и преданностью императору еще более укрепляли благосклонный взгляд Диоклетиана на христиан. Пользуясь благосклонностью императора и высших его сановников, церковные предстоятели ревностно заботились о привлечении заблуждающихся язычников в лоно истинной Церкви, о построении величественных церквей для помещения многолюдных христианских собраний. Это быстрое распространение христианства до такой степени раздражало закоренелых язычников, что они, во что бы то ни стало, решили подавить его. Орудием своей цели они избрали соправителя Диоклетианова Галерия, «имевшего все пороки и все страсти язычества», который просьбами и ложными наветами склонил старого Диоклетиана сначала к удалению христиан от двора и войска, потом – к лишению их государственной службы и разрушению церквей их, и наконец – к открытому, повсеместному и ожесточенному преследованию их. В силу императорских указов христианские церкви разрушались «сверху донизу»; божественные и богослужебные книги сжигались на площадях; епископы заключались в темницы и предавались пыткам; все христиане подвергались всевозможным обидам и мучениям. Все было позволено в отношении к христианам. В самых обыкновенных житейских делах они встречали не судей, защитников их невинности, а остервенелых врагов. По словам одного Египетского епископа-мученика, Филеаса, оскорблять христиан позволялось всякому, кто хотел: одних били палками, других розгами, иных бичами, тех плетьми, этих кнутами. Зрелище казней сменялось и содержало в себе много зла. Христианская кровь лилась потоками; скрываться же гонимые не могли, если бы и хотели: в империи едва ли оставалось местечко, где бы не были выставлены и не действовали эти ужасные указы.