– Придется брать у тебя уроки по части обольщения, – проворчал Майло, когда я закончил разговор. – Ну и как он, хабла эспаньол?
– Достаточно хорошо, чтобы автоматом получить зачет по иностранному языку.
– Отлично; значит, без труда мог договориться с разнорабочим-мексиканцем. Черт побери, все больше и больше похоже, что Муравьед напрямую замешан в убийстве.
– Муравьед купил сухой лед в Ван-Найсе. У Мартина нет ни машины, ни прав, но он как-то исхитрился добраться из Эль-Монте в самый центр Сан-Фернандо, а оттуда – к дому Элизы в Студио-Сити…
– Подумаешь! Одолжил машину, или угнал, или кто-то его подвез. Он называет себя отщепенцем, так мог сойтись и с другим отщепенцем. Пара озлобленных подростков вполне способна сочинить сценарий с сухим льдом.
Телефон Майло зазвонил. Снова «К Элизе».
– Тебе бы все хохмить, – заметил я, но мой друг уже сосредоточился на разговоре и не услышал меня.
– Добрый день, сэр… Нет, сэр, я не думаю… При всем уважении, сэр, это была не провока… Да, сэр. Но… Да, сэр… Но я… Стэн Крейтон несколько перегнул палку… Да, сэр… Могу я тоже что-то сказать? Вообще говоря, раз уж меня уволили, я не обязан… Да, сэр… Да, сэр… Да, сэр, немедленно.
Майло захлопнул телефон и принялся тереть лицо ладонью.
– Снова зачислен в ряды? – спросил я.
– Насколько можно судить, я никогда их не покидал. Насколько можно судить, решения насчет моей карьеры вообще принимаются без моего участия. Насколько можно судить, в мои служебные обязанности не входит тешить мое сраное эго и фиглярствовать, как гребаный клоун на подмостках, да-да, Стёрджис. Мне надлежит не-мед-лен-но явиться в офис к шефу. На этот раз ты не приглашен, специально подчеркнуто.
– Вот досада-то!
– Цитирую дословно: «А этого твоего хренова санитара чтобы и духу рядом не было. Дерьмо – твое собственное, тебе и чистить. И еще скажешь спасибо, если я не засуну тебе твой жетон туда, где ему самое место!»
– Задобри его, принеси что-нибудь, – посоветовал я.
– Что?
– Закажи буррито двойного размера. Скажешь шефу, что это «по-генеральски».
– К черту, – Майло махнул рукой, – вони там и без того достаточно.
* * *
До восьми вечера от Стёрджиса не было ни слуху ни духу. В восемь он позвонил ко мне в дверь с букетом цветов в руках.
– Это для Робин. Компенсация за вторжение в неурочный час.
Мой друг прошел мимо меня и нагнулся, чтобы погладить Бланш, как обычно, жалуясь, что я не завел собаку покрупнее, чтобы поберечь его поясницу. Бланш облизала ему пальцы и ткнулась головой в лодыжку.
– Милашка… – пробормотал Майло. – А где Робин?