– С Богом, – сказал Всеволод Александрович.
– Аминь, – Мигель проверил, легко ли вытаскивается из кобуры пистолет, и шагнул в незнакомый пустой коридор.
Метров через тридцать он закончился, упершись в другой – более широкий и с рельсами, проложенными в углублённом полу. Пожалуй, это уже можно было назвать не коридором, а тоннелем. Здесь тоже был свет, хоть и более скупой, чем в первом коридоре. Его давали «вечные» белые лампы, забранные в решётчатые плафоны. Рельсы – без единого пятнышка ржавчины! – уходили влево и вправо. По тёмно-коричневым стенам змеились чёрные кабели. Прямо перед ним, на рельсах стояла… Как же это называется? Открытая металлическая площадка на четырёх колёсах. Спереди простенький пульт управления и сиденье для водителя. На самой площадке – широкие расстёгнутые крепёжные ремни.
Дрезина!
Ну конечно, дрезина. Видимо, для перевозки грузов. Каких и куда?
Мигель посмотрел влево, потом вправо.
Похоже на то, что на этой дрезине когда-то что-то привезли, выгрузили и… И на этом всё закончилось. Или, наоборот, подогнали, чтобы увезти что-то. Но не увезли. Ладно. Не важно. Дети где?
Он оглянулся, пристально всматриваясь в матовые, салатного цвета, стены коридора.
– Ага, – вот она, дверь. И не сказать, что так уж незаметна. Где были мои глаза, спрашивается. Видать, и впрямь устал.
Мигель подошёл к двери, откатил её в сторону. И сразу увидел детей.
Софья и Сашка, обнявшись, спали возле странной штуковины. Штуковина возвышалась посреди зала на широком подиуме, который был приподнят над полом сантиметров на десять-двенадцать, и была похожа на стоящий торчмя зелёный цилиндр, сплошь усеянный круглыми выпуклыми заклёпками – каждая диаметром с кофейное блюдце. В центре каждой заклёпки неярко горел в стеклянном глазке, подмигивая, алый огонёк. Диаметр цилиндра на глаз – чуть более полуметра. Высота – метра два. Нет, пожалуй, больше. Два десять – два двадцать.
Мигель подошёл вплотную, склонился над детьми. Софья и Сашка спали крепко и спокойно, как спят уставшие дети. Ему показалось, что от цилиндра идёт едва ощутимое тепло. Он приложил к зелёной поверхности ладонь. Так и есть – тепло. Едва заметное. Как от валуна, нагретого летним марсианским солнцем. Только сейчас он заметил, что алые огоньки мигают в определённом ритме.
Словно лампочки на новогодней ёлке, подумал он. Интересно, что это за фиговина? Ничего подобного ему на базе раньше не попадалось. И не только на базе.
Он огляделся. Кроме странной новогодней штуковины, в большой прямоугольной комнате ничего примечательного не было. Несколько металлических на вид шкафов вдоль стен. Большая и мощная тележка с длинной рукоятью – для перевозки крупногабаритных и тяжёлых грузов. Высота тележки в точности соответствовала высоте подиума.