Клир и философов поддержали учёные, политики, литераторы, художники и общественные деятели. Поскольку создание на Земле совместными усилиями ИИ и людей биороботов, тела которых не выдерживали и трёх лет эксплуатации, прекрасно укладывалось в общую концепцию неприятия колонистами идей трансгуманизма и технологической сингулярности.
– Так вы что же, научились значительно продлевать таким телам жизнь? – спросил Мигель.
– Увы, ненамного, – ответила Нэйтелла. – Было два – стало два с половиной. Изредка три. Вот и весь прогресс. Но это новенькое, только что изготовленное тело, можете не сомневаться.
– Осетрина первой свежести, – сказал Конвей.
Ирина и Марина засмеялись.
– Шутка, – сказала Нэйтелла. – Михаил Булгаков. Понимаю.
Глайдер плавно взмыл в воздух, поднялся метров на пятьсот и завис, медленно вращаясь вокруг своей оси. Светило весеннее солнце. По голубому небу бежали пухлые белые облака, подгоняемые весёлым свежим ветром. Внизу раскинулся Новый Иркутск – нагромождение улиц, кварталов, отдельных зданий, площадей, скверов, парков, мостов, эстакад по обоим берегам Ангары. Отсюда, с высоты, он казался прекрасным творением рук человеческих, жить в котором – счастье. Но те, кто сидел в кабине глайдера, прекрасно знали, что этот город давным-давно лишь внешне напоминает прежние города Земли, и те, кто в нём живёт сейчас… Счастливы ли они? С точки зрения Мигеля и Конвея – безусловно, нет. С точки зрения Ирины и Марины, вероятно, тоже (иначе с чего бы им жить в таёжной деревне новых старообрядцев?). А вот ИИ по имени Нэйтелла наверняка считала иначе.
– Ну что, – осведомилась она жизнерадостно. – Куда отправимся для начала? Напомню вчерашнее предложение. Можем посетить энергетическое сердце Нового Иркутска – термоядерную электростанцию последнего поколения. Персонал – семь человек, восемнадцать роботов, среди которых три андроида, и один ИИ без тела. Мощность…
– Термоядерных электростанций у нас и дома хватает, – перебил Конвей. – Сами мы люди, с нами две прекрасные землянки, с ИИ общаемся прямо сейчас, и андроид тоже присутствует.
– Среди нас дамы, – напомнил Мигель. – Предоставим им выбор.
– Сексизм детектед! – сказала Нэйтелла. – Шутка.
– Ничего, – сказал Мигель. – Мы люди старорежимные, патриархальные, нам можно. Что с межпланетной связью, кстати? Я так понимаю, ИИ не спят?
– Работаю над этим, – ответила Нэйтелла деловито, и Мигель подумал, что этот ИИ в псевдочеловеческом теле выглядит довольно несчастным существом. Оно явно ищет понимания и не знает, как лучше вести себя перед людьми с другой стороны земного неба, пробуя то один стиль общения, то другой. Может быть, и впрямь на Земле кризис развития? Вот и Вестминд явно хотел нам понравиться, хоть и выбрал для этого довольно странную модель поведения. Или всё это – сплошная игра, имеющая целью нас запутать и всячески дезинформировать? Но если так, то зачем? Какой смысл? И Вестминд, и Нэйтелла прекрасно знают, что КСПСС – не враг Земли. Мы всегда были открытой системой и принимали всех, кто искренне разделяет наши убеждения. И не наша вина, что после Пекинского инцидента любое общение между нами и Землёй было прервано. Хорошо. Пусть обоюдная. Но повторю опять – мы Земле не враги. Мы ни в коем случае не разделяем тот путь, по которому она пошла, но не считаем себя вправе вмешиваться. Хотя, вероятно, уже могли бы. Силёнок на войну хватило бы. И весьма вероятно, что она стала бы победоносной. Насколько я знаю, сценарий такой войны даже разрабатывался Генеральным Штабом под руководством моего любимого