Миссис Линд положила ладони мне на плечи.
– Нам очень повезло, что ты пришел в Вормстолл, Джордж, – сказала она. – Мое место здесь, на ферме, и мне трудно отсюда вырваться. Ло повсюду ищет Мортифера, но по ночам ему приходится выпускать Гриссель, чтобы она немного размялась, а находиться среди людей днем ему не нравится. Нам нужен тот, кто мог бы перемещаться между Здесь и Там, – она взмахнула рукой, указывая на мир за пределами Вормстолла. – Подходящий Человек. Увидев тебя, я сразу поняла, что этот человек – ты.
Пруденс, может, и была необычной, но Подходящим Человеком оказался я. А большего мне и не нужно.
В Вормстолле мы с Пруденс почти не пересекались – были слишком заняты. Я приноровился доить тура и вскоре уже мог справляться с этим так же быстро, как Ло, бросал сырое мясо Дональду и Джемайме и таскал корзины с орехами эогиппусам – карликовым доисторическим пони размером с кокер-спаниеля, у которых вместо копыт были пальцы, а на ногах – полоски горчичного цвета. Я узнал, где стая археоптериксов откладывает яйца в саду в перерывах между неуклюжими прыжками с яблони на яблоню.
– Не похоже, что они когда-нибудь вылупятся, – сказал Ло, впиваясь зубами в сэндвич с поджаренными яйцами. – Они бесплодны. Мы думаем, что самца съела лиса.
Я вспомнил странное длинноногое создание с зубастым клювом, которое я увидел во время первого визита в Вормстолл – полуптица, полудинозавр.
– По правде говоря, – сказал я, – думаю, ты найдешь его в Лесу Охоты на Виверна. Он там живет.
Чаще всего я занимался «вымершими» животными, в то время как Пруденс присматривала за теми, которые встречаются исключительно в легендах и мифах. Она выгребала навоз из-под Гриссель и Розы-Трескучки, заботилась о Большом Найджеле, который даже позволял ей расчесывать свою гриву и хвост, и бросала рыбу кракену. Мы по очереди давали бутылочку поросенку Пин Фэну и кормили с ложки уробороса кашей с медом. Очень непросто накормить того, кто никогда не выпускает изо рта хвост. После таких кормежек мы были с ног до головы грязными и липкими.
Когда я видел, как Пруденс свободно заходит в сарай драконихи, то немного завидовал, но от меня все же не укрылось, что частенько девочка выходила оттуда слегка опаленной. Кроме того, у меня был ихтиозавр.
Я простил его за попытку меня съесть. Нельзя злиться на животное за то, что оно испытывает голод. Погружаться в воду я больше не осмеливался, зато научил его фокусам. Я залезал на дерево с душистой корзинкой, наполненной рыбой, садился на обломок ветки, вытягивал руку с макрелью, размахивал ею и свистел. Поверхность воды начинала дрожать: под ряской ихтиозавр пробуждался ото сна. Затем он резко выскакивал, как стрела, оставляя за собой длинный след на воде. Он взмывал в воздух, хватал рыбу челюстями, напоминающими бензопилу, после чего с громким плеском падал в воду и сразу же опускался на дно. Это было потрясающе – почти как с касаткой, – хотя я всегда наблюдал за зверем с легкой дрожью, припоминая как однажды едва не стал его закуской.