В эту минуту он любил жену, как никогда. Именно сейчас, когда она просто сидела здесь, молча держа его за руку.
Его вдруг переполнило чувство благодарности. Они с Малин сидели на кухне, а Юхан и Якуб спали наверху, в покое и безопасности. Монсон уже готов был рассказать жене обо всем. Рассказать о своем стыде — не из-за тех мер, которые он предпринял как шеф полицейского участка и руководитель розыскных мероприятий, а из-за того облегчения, которое испытывал при мысли, что не его маленького мальчика поглотила августовская ночь, не его семью утащило во тьму. Но не успел: таймер плиты возвестил, что ужин готов.
Монсон съел один за другим три горячих бутерброда, откусил от четвертого — и тут его настигла изжога с отрыжкой. Он прикрыл рот рукой. Желудочный сок горел в глотке; Монсон отложил нож и вилку и откинулся на спинку стула.
— Брат и сестра Нильсоны, — сказал он. — Ты ведь видишь их в школе?
— Да. — Малин поднялась, забрала у него тарелку и приборы. — Маттиас Нильсон весной перешел в девятый класс. Хороший воспитанный мальчик, не шумный.
— Дальше будет учиться в городе?
— Да. Двухгодичный курс, насколько я знаю. Мне кажется, он думает стать полицейским или, может быть, пожарным.
— А девочка? Вера?
Малин села рядом с ним, чуть заметно покачала головой.
— Профориентация у учеников начинается только в восьмом классе. Я, конечно, знаю Веру, вижу иногда в коридоре. Слышу, как отзываются о ней учителя.
— И как же они отзываются?
— Прилежная, хорошо учится. — Малин сразу заговорила уклончиво.
— Но? — Монсон знал жену не хуже, чем она его. Знал, когда пора задать уточняющий вопрос. Малин пожала плечами.
— С ней иногда трудновато.
— В каком смысле? — Монсон словно увидел девочку перед собой. Мосластые ноги, детский голос.
Малин выглянула в прихожую, словно опасаясь, что кто-нибудь из сыновей стоит там и слушает. Потом наклонилась к мужу.
— Она не по годам развитая. Мальчики, алкоголь. Подключили куратора, но это все, что мне известно.
Монсон кивнул. Ему вспомнились глаза Веры Нильсон. В них были ум, настороженность — и что-то еще. Какое-то беспокойство.
Моя любовь
Помнишь, как мы встретились? Мы взглянули друг на друга, и сразу пришло понимание: ты — для меня. Звучит, может быть, смешно — как подростковая влюбленность. Но именно так я чувствую. Ты для меня все. Все!
Вчера мне был сон о тебе. Ты здесь, рядом со мной, в моих объятиях. Навеки. Но мне приходится довольствоваться лишь краткими моментами счастья. Так я живу сейчас. Я терпеливо жду тебя, потому что знаю: наше время скоро придет.