Над посадочной полосой проплыл пронзительный вой, какой могла издать только потерявшая смысл жизни мать, и эхом затих вдали. Звук настолько зацепил внимание Зига, что он даже не осознал, как до боли сжал челюсти. Однако ничем себя не выдал.
Носильщики по одному перенесли накрытые флагами ящики в фургон. Остались только три контейнера с гражданскими покойниками.
Теперь все стало ясно. Президент, не говоря ни слова, подошел к накрытому флагом контейнеру и бросил взгляд на одного из солдат-носильщиков. Тот быстро сообразил и отступил в сторону. Вот, значит, для чего прилетел президент. Фотосессия тут ни при чем. Уоллес желал сам нести гроб с телом друга.
– Товьсь! Взяли! – По команде старшего наряда президент наклонился вместе с остальными и взялся за металлическую ручку. – Товьсь! Подняли!
– Товьсь! Кругом!
Президент повернулся и вместе с пятью солдатами, удерживая ящик с покойным другом на весу, зашагал к выходу из самолета.
Щелк-щелк-щелк-щелк!
Полковник Сюй вытянулась по струнке – шикарный получится кадр.
Зиг закатил глаза, обратив на себя внимание Пушкаря. Тот сделал жест в сторону президента или, точнее, человека, на которого смотрел президент. Сцена заняла лишь долю секунды, однако Зиг успел заметить. Когда наряд нес ящик мимо почетных гостей к фургону, президент Уоллес бросил стремительный взгляд на директора Секретной службы. Тот поежился, стоя с поднятой в салюте рукой. Возможно, ничего за этим не крылось – они могли обменяться взглядами по тысяче причин. Из памяти опять выплыла записка: «Беги!» – спрашивается только, от кого?
– Товьсь! В кузов! – отрывисто крикнул старший.
Президент толкнул ящик с телом друга по роликам в фургон.
– К ноге! – Отдание почестей закончилось.
Присутствующие опускали руки медленно, целых три секунды.
Щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк.
Наступил момент, о каких пишут в учебниках истории, или, по крайней мере, – замануха для веб-серверов назавтра.
Зиг заметил, что президента что-то отвлекло. Пока носильщики выполняли воинский прием, президент Уоллес отвернулся от фургона и посмотрел на что-то под крылом самолета. Или на кого-то.
«Зигги, не надо», – взглядом предупредил Пушкарь.
Однако Зиг уже отступил со своего места к краю рампы, откуда открывался прекрасный вид на толпу зрителей.
Наискосок из-под крыла самолета выступала площадка для работников Довера. Впереди всех стояли шестидесятилетний начальник службы танатопрактиков Сэмюель Гудрич с головой-яйцом, рядом – Лу, или Луиза, единственная в их штате женщина. Она еще ребенком потеряла обоих родителей и выросла, играя куклами Барби в похороны.