Калнышевский, с красивым, но усталым лицом, большими бледно-голубыми глазами и окладистой русой бородой, защищал обвиняемый век на статистической почве. Статистика была его страстью. Он запоминал целые груды цифр, даже самых ненужных, по преимуществу из календарей, так как другие статистические издания не доходили до Пропадинска. Спорить с ним было трудно, так как он быстро переводил вопрос на почву подсчётов и забрасывал противника числовыми данными. Он мог сообщить точные размеры земледелия и промышленных производств даже в вассальных княжествах Индии и в мелких султанствах Борнео. Он заставил Банермана перебрать государство за государством и уже успел оттеснить его в Испанию на крайний юго-запад Европы, но Банерман ни за что не хотел сдаваться.
-- Что такое Испания?.. -- настаивал он. -- У неё даже колоний почти не осталось, -- только Куба и Филиппинские калачи!..
-- Какие калачи? -- с любопытством спросил Черномор, сдававший карты. -- Филипповские?
Он не слушал спора, но долетевшие слова невольно привлекли его внимание.
-- Филиппинские острова! -- поправился Банерман со сконфуженным лицом.
Он страдал припадками афазии, в особенности неожиданные ассоциации идей заставляли его произносить совсем не те слова.
-- Го-го-го! -- пустил Полозов густо и громко. -- Опять банерманизм!.. Это ещё лучше сегодняшней бороны!..
Полозов жил в одной избе с Банерманом, и не дальше как сегодня утром Банерман, желая попросить гребёнку, чтобы расчесать бороду, попросил у него кратко "борону".
-- Молчи, дурило! -- огрызнулся Банерман. -- Сапожник, знай свои колодки! -- прибавил он не без язвительности, указывая на карты, разбросанные по столу.
-- Ах ты, образина! -- возразил Полозов, протягивая мохнатую десницу и делая вид, что хочет схватить сожителя за шиворот. -- Нахалище ты этакий!
Даже от слов он любил употреблять увеличительные формы.
Банерман схватил вилку и без дальних церемоний ткнул ею в протянутую руку.
-- Не лезь! -- угрожающе предупредил он. -- Ты -- Мишанька!
-- Дурилище ты этакий! -- прибавил он в тон Полозову. -- Отвяжись без греха.
Черномор сразу пошёл пятью картами.
-- Ты -- дурак! -- воскликнул он торжествующим голосом. -- Я выиграл!..
Это была первая игра, выигранная им за этот вечер.
Полозов нахмурился и зевнул.
-- Ну, довольно! -- сказал он, отодвигая скамью и вытягивая свои длинные ноги из-под стола. -- Сколько за тобой конов, Черноморище?
-- 1.720! -- полумашинально вставил Калнышевский в самую средину испанских статистических цифр.
-- 1.720 игр! -- повторил он, видя, что собеседники не понимают и принимают эту новую цифру тоже за испанскую.