«Кривой», он же Икил Самуфа, паренёк-беспризорник лет четырнадцати, свою выгоду от нахождения в его компании Риана, прекрасно понимал. За что последний получал «респект и уважуху» от костяка коллектива, совершенно не осознавая, что эта гоп-компания, просто им пользуется и с каждым днём они становились для мальчика всё ближе и ближе, затмевая его собственную семью. Ведь свеже-зажаренное мясо, пусть его и перепадало ему сущие крохи по сравнению с тем, что сжирали сами старшаки — сущие крохи, было такое вкусное! А каша — остобрыдла до невозможности!
Так что вытягивая из-за пазухи кожаный ремень пращи, Риан уже мечтал о том как обрадуются добыче его друзья.
Несколько проворотов и выпущенный камень, да ещё и брошенный затейливо с прокрутом, как получалось только у Риана, попав в одну птицу, и совершенно непонятным для меня образом срикошетил словно бы от стенки в другую.
Совершенно непонятным — исключительно по причине того, что парень, явно был магом, а потому законы физики здесь явно прогнулись перед желанием добыть не один, а два трофея. А то что пальчик наделён даром, я заметил уже довольно давно, вот только сказать об этом мне было некому.
Подбежав к трепыхающимся на грядках птицам, Риан, без особых колебаний свернул им шеи, а затем, ещё раз оглянувшись, попытался запихнуть, оба довольно жирных тельца за пазуху, внутренне радуясь тому, что старшаки его опять похвалят.
«Ну да — они тебя похвалят, а потом позволят съесть немного требухи! Что самим из добытого «тобой» не гоже! — мысленно, фыркнул я, правда только так я и мог. — А когда твои сёстры и мачеха вернутся с работ, им даже не придётся давиться вчерашней кашей, потому как ты всё сожрал! Ничего — поголодают до вечера! Не готовить же себе отдельно — будут ждать возвращения мужиков, а ты мелкий гадёнышь — иди! Корми чужих тебе людей!»
Собственно… я часто ругался подобным вот образом на глупого мальчика, понимая, что поправить его и наставить — выше моих сил.
Но вот сейчас, после того, как я произнёс эти слова, он уже почти перелезший через поваленный плетень, вдруг вздрогнул и остановился.
«Я же сожрал, всё, что осталось с вечера… Сарана и сёстры должны скоро вернуться с работ, а им и поесть нечего… — пронеслась мимо меня мысль мальчика. — Да и с какой это стати я Кривому еду должен таскать! Он меня что, мясом хоть раз покормил! Да он мне потроха скармливает, которые старшакам после мяска с жирком, в глотку не лезут! А только и твердят — мы «семья», мы «семья»!»
Удивившись внезапному совпадению сказанного мною и мыслей ребёнка, а главное, перемене его настроя от щенячьей радости к мрачному негодованию, я некоторое время наблюдал за тем, как он опять перебрался через плетень, а затем спросил.