Она хотела было возмутиться и приказать ему освободить её но из-за кляпа во рту, смогла только выдать невнятное мычание.
Джон же, посидев ещё немного и переведя дух, медленно встал и подожёл к лежащей на полу пленнице. Фактически — трофею. Поднял с пола расстёгнутый рабский ошейник и наклонившись к вновь замычавшей и забившейся в ужасе Солидане, застегнул её у неё на шее.
— Ну а теперь, поиграем в хозяина и рабыню, — страшно улыбнувшись произнёс он и намотав на руку шелковистые чёрные волосы своей жертвы, поднял её за талию и подтащив к столу, швырнул на него лицом вниз.
Ранним утром, из ворот дома богатого торговца Арабана Диад, вышли двое. Уверенно вышагивающий мужчина в тёмном плаще с глубоким капюшоном, тянул за собой на поводке сгорбившуюся, обнажённую рабыню, покрытую синяками и ссадинами, едва переставляющую подгибающиеся ноги.
Впрочем, проходящий мимо патруль городской стражи едва обратил на них внимание, да и то, исключительно дабы посвистеть в след голой девке в рабском ошейнике и отпустить пару скабрезных шуточек на тему того, что обильно стекало у неё по ногам.
В стране, где люди покупались и продавались словно вещи, подобная картина была в порядке вещей и ничуть не оскорбляла своим видом кого бы то ни было. Раб ведь не человек. Даже не мужчина или женщина — ведь никто в здравом уме не будет оскорбляться из-за того, что какая-нибудь кобыла или овца не прикрывает свой срам.
Конец интерлюдии
— Ну что? — спросил я, глядя на повесившую голову зелёную драконицу. — Перебесилась? Готова, к серьёзному разговору?
— Угу, — ответила девушка, хлюпнув носом и встав с пока ещё целой кровати, понуро подошла к барьеру, страхующему гостевую часть комнаты от гнева то ли пленницы, то ли хозяйки комнаты.
— Ну и что мне с тобой делать, горе ты ящероподобное… — вздохнул я.
Отчаянно покраснев, девушка принялась стаскивать с себя одежду.
— Ты чего творишь? — устало и как можно спокойнее спросил я, наблюдая как Ониксия, дрожащими руками пытается стянуть с себя трусики.
— Я?.. — на меня удивлённо посмотрел пронзительно-зелёный глаз. — Я готова… Но ведь вы сами только, что сказали что я…
— Слушая, — тяжело вздохнул я, — знаешь, порой у меня возникает желание взять отвёртку, гаечный ключ и молоток, залезть к тебе в голову и посмотреть — что же там сломалось и можно ли это вообще починить!
— Но вы же… — драконица опять начала закипать… — Ах Ты! Ты! Ты! Развращённый-извращенец…
— Нет, дорогая! Это не я! — перебил я ящерицу. — Это ты постоянно хрен пойми, о чём думаешь!
— До-до-дорогая… — Ониксия перестала мучать лямки трусов и ещё сильнее покраснела, приложив ладошки к пылающим щекам. — Мастер признался мне в любви!