Я, по совести, человек не слишком суеверный, но думается, что ступил на испанскую землю с левой ноги, а это не к добру. Все с самого начала пошло кувырком. То там промах, то тут. Говорят умные люди — никогда не оглядывайся назад. Я не послушался, решил вернуться во что бы то ни стало. Иначе зачах бы с тоски. Сколько сил положил, чтобы собрать денег, порадовать родных — вот, мол, не с пустыми руками приехал. По мне, это и есть самая большая радость, которую ты можешь доставить людям. Себе в чем-то отказываешь ради другого, в том и доброта. Никогда не соглашусь с теми, кто говорит, будто любой галисиец эгоист и скупердяй. Мы не бросаем денег на ветер, потому что думаем о будущем семьи, о детях. Где же тут эгоизм, если мы себя во всем ограничиваем, лишь бы детям жилось лучше, чем нам? Эгоисты — это прохвосты, которые все пропьют и не вспомнят ни о матери, ни о сыне. Я знавал многих испанцев, кто здесь, на Кубе, носу из дому не высовывал, сидел, будто крот в норе, лишь бы накопить денег и вернуться на родину с полными чемоданами.
Чего только теперь не говорят и на улице и в парках, но не всегда это правда. Я на большие жертвы пошел, чтобы суметь вернуться в Галисию так, как вернулся. Пусть мне на родине не повезло, это ладно, зато родных своих я порадовал, и этого у меня никто не отнимет. Деньги надо тратить на дело, а не выбрасывать без толку. Не будешь класть монетку к монетке — ничего путного не добьешься. Деньги к деньгам. Это я вам говорю. Счастье меня обходило стороной, богатства так и не нажил, но все-таки сумел собрать денег и доставил себе радость. Конечно, люди скажут, не в деньгах счастье. А выручать они выручают, как спасательный круг. Жалко, что собрал в тот раз совсем немного. Мне на это никогда не везло, да и от судьбы я подарков не получал, все больше колотушки доставались. Вон приехал на родину через столько лет, и, как назло, такой холод. Сразу ясно — не под счастливой звездой родился. Еще в порту пришлось купить дешевое пальто. И началось. Автобус отходил только поздно вечером, значит, глазей по сторонам и привыкай к зиме. Голова от мыслей лопалась. Воображал, как удивятся родные и друзья. Больше всего волновался из-за Касимиры. А с другой стороны, утешал себя, надеялся, что она уехала из деревни или вышла замуж, и все быльем поросло. Как знать? Главное, приехать без шума. Так и получилось. Автобус, помню, был покрашен в три цвета. Он то и дело подскакивал на колдобинах, отчего пассажиры ударялись головой о потолок. Окна в автобусе поразбивались, и я до того намерзся, что и врагу злейшему не пожелаю. Когда через много лет возвращаешься домой, кажется, будто все, о чем ты помнил, стало меньше размером. Церковь — точно игрушечная, площадь — крохотная, даже дороги — узкие протоптанные тропинки, совсем не такие, какими я их воображал. Но страх во мне разрастался. Еще бы! Увидеть все сызнова, а дальше — один бог ведает. Я сам не знал, на что решиться, и не собирался вить в деревне гнездо, а хотел встретиться с семьей, осмотреться, и если не так — обратно на Кубу. Вон не успел приехать — и уже заскучал по теплу, по веселому смеху. Ладно бы семью там оставил, а то ведь холостой, потому как и тут судьба надо мной подшутила.