Да, он мог чувствовать себя спокойным: тучи рассеялись, день был ясный, без ветра и не слишком жаркий. Они могли теперь передохнуть — угроза, исходившая от волн, была позади.
1958
— Интересный способ угодить в тюрьму!
— Тебя продала толстуха, говорю тебе.
— А потом тебя поколотили, прижали… И вот ты здесь, с нами, в этой грязной камере…
Габриэль три дня не приходил домой. Долгие часы бродил без цели в полутьме, и всегда по закоулкам. Под конец возникла чисто физическая потребность в отдыхе… Пустая комната, все вещи в идеальном порядке, мебель в чехлах — он понял, что Барбара ушла к родителям. Габриэль пошел в ванную, умылся, поглядел в зеркало на небритое лицо, усталые, сонные глаза… В общем-то, город похож на большую реку; все умолкло, но шум его шагов раздается веско и глухо в самых недрах темноты; по улице, там, за окном, проносится одинокая машина, кто-то где-то чихает, и снова тишина. И в этой тишине, — думает он, — сила города, таинственное могущество, которое сейчас дремлет за каждой дверью, за каждым окном…
Олачеа поднялся и надел китель.
— Дайте ему поесть, — сказал он. — Потом мы продолжим разговор. Как я вижу, ты не из тех… Послушай, я дам тебе совет: брось эти глупости. Все и вся на нашей стороне: у нас есть оружие, вышколенные солдаты, деньги. Понял? А у них? Разве с ними народ, как тут болтают? С ними, голубчик, только сброд, поверь мне! Ты из приличной семьи, я даже слышал о твоем отце, ты женился на дочери армейского офицера. А они? Кто они? Голодранцы, бродяги, коммунисты — люди, которые в жизни ни разу не поели досыта. Ясно?
Габриэль скрывался уже пятый день. Это Хайме привел его в запертую комнату и сказал: «Пробудешь здесь несколько дней». Дом был довольно большой, стоял обособленно, было тут патио с деревьями, перед домом ухоженный сад, узкая улица, напротив кафе и бар, балконы… Все это смутно вспомнилось ему со времен детства, потому что дом — особенно патио — был ему чем-то знаком. Тут же была ванная и кровать с широким матрацем.
«Человека, живущего в этом доме, зовут Хайме, мы вместе росли. Теперь он уезжает в Матансас по делам коммерции. Его жену зовут Луисой, и я вспоминаю, что познакомился с нею в день их свадьбы. После этого видел ее только один раз. Не представляю себе ни лица ее, ни фигуры. Сейчас девять утра, через несколько часов она своим ключом отопрет дверь и спросит, как я себя чувствую. Так что я могу все утро и еще несколько часов после полудня провести, изучая малый мирок моей темницы, могу обследовать и воображать, хороша ли она как убежище и наблюдательный пункт: комната довольно большая, третий этаж, внизу, в патио, манговые деревья и маленький, непрерывно струящийся фонтан. Валюсь на кровать, курю, думаю. Ощущение такое, будто прошел тысячу километров».