толкуют о традициях борьбы. Ничего подобного, это просто безудержный культ мертвых. Тебе понятно? Наступила эпоха тех, кого уже нет в живых, от кого остались только имя да смелый поступок. Фабрики и школы — все они имени мертвых. Сотни таких. В газетах лишь об этом и пишут. «Герои и мученики» — вот единственные живые в наше время. А не мы. Все пошло кувырком, наша с тобой жизнь — нереальна, нас здесь нет, мы даже не можем быть уверены, что существуем. Понятно тебе?» — Габриэль посмотрел на него с недоумением. «Главарь бандитов», — повторял профессор Кармело. Но в его словах не было ни ненависти, ни ирония.
1958
Ежегодный ритуал: кладбище и могила твоего отца, Габриэль, цветы, которые со вздохами и всхлипываниями возлагает твоя мать в черной вуали, скрывающей ее увядшее лицо. Это неторопливое действо всегда тебя слегка возбуждает, навевает печаль и, как часто бывало, приводит на память годы юности. Сперва окончание коммерческого училища — куда тебя привели настояния «старика», твердившего: «Надо изучать коммерцию. Когда-нибудь вести дела придется сыновьям». Потом скучная практика в магазинах и на складах, забитых зерном и специями: надо было помечать — под насмешливым взглядом главного управляющего — секретным шифром стоимость товаров. А вот и «старик»; когда он появляется, служащие толпятся вокруг него, стараясь заслонить собою полки из боязни, что тот станет приглядываться и заметит непорядок в расположении или увидит, что не выполнены его приказы. Это так, но после тебе непременно придется выслушивать, как те же служащие, передразнивая его и обсуждая других хозяев, говорят: «С нами обращаются точно с преступниками».
Запахи товаров, которые надо было осматривать и проверять на вкус: оливковое масло в бутылях и кувшинах, ткани, мясные изделия, источающие резкие запахи пряностей, различные сорта жидких масел, гроздья чеснока и лука… Запахи его детства, запахи прошлого, которые всегда вспоминаются, когда зайдешь в какую-нибудь старенькую лавку.
Но вдруг события понеслись с головокружительной быстротой: в стране хаос, в отношениях с Барбарой, твоей женой, кризис. Разные мысли теснились у тебя в голове: надо что-то делать, надо двигаться. Но как? Куда? Ты слышал о перестрелках, об убитых и арестованных. Повсюду сновали полицейские машины. Говорили о забастовке, которая почему-то вдруг сорвалась: ожидалось грандиозное выступление масс, но вместо баррикад и антиправительственных демонстраций кругом была угрюмая тишина. Ждали чего-то еще. Идти домой? Только это и оставалось: возможно,