«У меня появились крылья… Дар их видел. Пришлось признаться, что я тоже была в лаборатории алхимиков».
«С ума сошла?! Не могла соврать?!»
«Я не сказала, кто мы. Прекрати истерику. Нам нужна помощь. Будет лучше, если он будет знать все… почти все».
«Истерику?! Селеста, ты полная…».
«Это ты полный идиот! А еще трус!»
Поговорили, называется.
Я дотронулась до кулонов под домашней блузой, вдохнула, выдохнула.
Ничего, Тео, я тебя ему не отдам!
Имп украл чужого хозяина. Дожили!
Рассмеявшись, я бросила шкатулку на стол. Сердито смяла лист с ответом Криса, покосилась на вопросительно замерших импов и сложила перед Вером нашу переписку.
— Уничтожай, можно.
Щенок грозно оскалился, показав мне два новых зуба. И с разбегу прыгнул передними лапами на бумаги, которые тут же окутала серая дымка, и от листов не осталось даже хлопьев пепла.
— Молодец! — похвалила я гордого Вера.
Шкатулка на столе звякнула, камень на крышке замигал. Вытянув руку, я вытащила лист, исписанный неровным, прыгающим почерком Криса.
«Извини! Ты права, я сглупил. Дракон будет охотнее помогать, если будет знать, что ты тоже пострадала. Молодец! Дави на жалость, пусть шевелится».
М-да… Молодцом я себя не чувствовала совершенно. И давить на жалость не собиралась. Как и стоять в стороне и чего-то ждать. Напротив, слова Криса заставили поморщиться. Мы, конечно, заботимся о своей шкуре, но у него она, похоже, вообще крайне ценная… Хоть бы спросил о Тео! Он ведь его хозяин.
Я взяла чистый лист и написала: «Хорошо, что ты понял. Забыла сказать, я показала кулоны Дару».
Засунула в шкатулку и отправила.
«И?» — пришло в ответ.
«И ничего, он не знает, как такое возможно. Правда, он опознал часы. Сказал, что это часы жизни, такие используют, чтобы узнать время до смерти. Обычно такие часы появляются в виде рисунка на коже, они показывают, сколько тебе отведено жить на этом свете. В нашем случае они почему-то появились в кулоне, да еще и в двойном количестве».
«А, вот, значит, они какие…»
«Ты знал про часы жизни? Откуда?» — Я столько всего перечитала и изучила за шесть лет… И ни разу не наткнулась на упоминание о них. А имп трех месяцев от роду в курсе!
«Слышал разговор на базаре».
Чего?
Я нахмурилась, два раз перечитала. Но нет, все правильно. Буквы от усталости не перепутала.
Вер вопросительно тявкнул, забрался на колени, понюхал бумагу. Коша подлетела, села на плечо.
— Он врет! — пояснила я. — Он сказал, что слышал про часы жизни на базаре…
Импы дружно фыркнули.
Шкатулка просигналила, что пришло еще одно письмо.
«Знаю, звучит бредово. Но так и было. Мы прятались за шатром на ярмарке. Две эльфийки вышли из фургона гадалки. Одна, посмеиваясь, сказала другой, что в предсказательнице столько же дара предвидения, как в камне на мостовой. Потому что она, эльфийка, знает, что ей еще жить и жить. Она сделала себе часы жизни. Потом женщины отошли дальше, и я больше ничего не слышал. Запомнил, потому как было странно, что она в курсе, сколько ей еще жить. Но я представлял их артефактом, наручными часами, а не рисунком на коже и тем более не песочными часами в кулоне».