Нил вдохнул через нос и поднялся со стула.
– И где, черт возьми, ты был?
– Нигде, – буркнул Билли и попытался пройти мимо, но Нил преградил ему путь, положив на грудь руку.
– Что ты сказал?
Билли опустил голову и что-то промямлил о спущенном колесе. Я не могла знать, насколько правдивы его слова, но, судя по рассказу, лжецом оказалась я. Что бы он ни делал, приятеля до дома он точно не подвозил.
Мама ахнула и повернулась ко мне с круглыми обиженными глазами:
– Почему ты не сказала, что он тебя бросил?
Мама казалась настолько озадаченной, будто действительно хотела знать ответ. А мне хотелось встряхнуть ее, сказать, что она заблуждается. Неужели она считает, что с Билли мне безопаснее, чем одной?
– Не знаю, – были мои единственные слова.
Мама поджала губы и прижала руки к лицу.
– Как не знаешь? Он нес за тебя ответственность, и он тебя бросил! Ты могла потеряться! Тебя могли похитить!
– Мама… – Я встряхнула мачете и пакет с конфетами. – Все в порядке. Я в порядке. Ты наш город видела? Здесь даже велосипеды не пристегивают!
Она так и смотрела на меня в замешательстве, ничего не понимая.
Мама казалась такой робкой и хрупкой, что мне захотелось бросить маску и конфеты и изо всех сил ее толкнуть, и в то же время хотелось сделать все от меня зависящее, чтобы она оказалась в безопасности и больше ни минуты не провела в реальном мире.
До этого момента Нил оставался зловеще тихим, но теперь он выпрямился и сделал шаг вперед, прижимая Билли к стене.
– Любопытно узнать, где ты научился непослушанию.
Билли снова взглянул на отца. Он стоял с опущенным подбородком и расстегнутой курткой, как настоящий бунтарь. От него пахло пивом; а еще от него веяло тем же, чем и от брата Нейта, Сайласа, и всех остальных восьмиклассников, которых били за баскетбольным полем в прежней школе. Это был запах безразличия.
– Отвали, Нил. Я не в настроении.
Мы с мамой настороженно приблизились друг к другу. Дома Билли всегда держал язык за зубами. Вне дома он мог вести себя как полный придурок, но он никогда не грубил Нилу.
Какое-то время они молча глядели друг на друга.
А затем Нил заговорил низким опасным голосом. В воздухе витало напряжение, словно собиралась гроза.
– Не знаю, где ты пропадал и чем занимался, но прошу проявить уважение!
На последнем слове он сорвался на крик. В нашей маленькой гостиной его голос прозвучал как гром, и я неожиданно для себя поморщилась.
Мама прижала руки к ключицам и сжала шнурок на ночной рубашке. Выражение лица стало рассеянным, а взгляд отрешенным, будто она выскользнула из собственного тела. Я знала, что случится дальше: она вздрогнет, ахнет, отведет глаза и не сделает ничего, чтобы прекратить скандал.