Ему удавалось найти старые концертные записи или новые номерные знаки, если того желали клиенты, и он заправлял всеми видами ставок, даже нелегальными.
Квартира у него была обшарпанной и мрачной – папа не умел толком вести хозяйство или украшать дом. Однако окна маленькой кухоньки выходили на восток, и каждое утро, когда он сидел за стойкой и пил кофе, первые солнечные лучи проникали сквозь стекло и озаряли светом его спину. Если я поднималась первая, то садилась на кухне и представляла, как выгляжу со стороны в свете солнца, струящегося сквозь огненные волосы.
Я обожала смотреть, как папа делал поддельные удостоверения: он целыми вечерами сидел за кухонным столом, отслаивая заднюю часть водительских прав и разглядывая имена и даты рождения через увеличительное стекло. Было что-то волшебное в его действиях – в том, как он сопоставлял старые фотографии с новыми именами. Люди становились кем-то другим прямо у меня перед глазами.
Папа сидел, склонив голову, и собирал по кусочкам новые образы людей, занимающихся такими вещами, о которых он не говорил даже мне. Он много о чем не мог мне рассказывать – такая у него была работа.
Он не часто подделывал удостоверения, но всегда разрешал мне смотреть.
Мне не подобрать слов для описания рода его занятий, но я всегда знала, что маме об этом лучше не говорить. Отец никогда не раскрывал личности клиентов, но уверял, что они точно не школьники. Я пересмотрела достаточно фильмов о шпионах, чтобы понимать: поддельное удостоверение помогало людям исчезнуть.
В последнюю нашу встречу я стояла у стойки с банкой кока-колы в руках и смотрела, как с помощью пинцета и клея папа приклеивал к углу удостоверения цветную фотографию размером с марку. Человек на фотографии был темноглазым, с длинными усами. Я видела его в «Черной двери». По выходным он всегда приходил смотреть бокс, а когда я была младше, он отдавал мне вишенки из коктейлей. Его звали Уолтер Росс, и он болтался в баре с остальными сумасшедшими друзьями отца. Удостоверение было на человека по имени Кларенс Мастерсон.
– Это Уолли из бара. Почему здесь написано, что его зовут Кларенс?
Папа улыбнулся, но не поднял глаза.
– Потому что его новой личности нужно необычное имя. Никто не поверит в Джона Смита. Отойди на два шага, горошинка. Ты загораживаешь свет.
Я отошла в сторону, наблюдая, как он аккуратно выравнивает фотографию и крепче прижимает ее к карточке. Интересно, куда собирался Уолли? Чем таким он занимался, что ему понадобилось стать кем-то другим?
Конечно, папа поймет, зачем я приехала. Он из тех людей, кто на собственной шкуре прочувствовал, каково это – оставаться на месте по чужой воле и мечтать о побеге.