Уровень рассудочной деятельности собаки, прибегшей к «анонсу», определяет сложность ситуации, побуждающей её на такой поведенческий акт, и адекватный, соответствующий событию, выбор ею реципиента для передачи информации.
Возможно, не каждый пёс обладает столь высоким интеллектом, но те случаи, подтверждаемые наблюдениями разных лиц, говорят, что в целом «нашим братьям меньшим» присущи не только элементы рассудочной деятельности, но и способность самостоятельно, в соответствии с ситуацией постигать смысл слов. Эти факты подтверждают возможность собаки адекватно реагировать на сигналы, исходящие и от мозга человека при участии в этом процессе её интуиции. Из наблюдений за упомянутым кобелём кавказской овчарки следует, что достаточно хозяйке лишь подумать, ничем не проявив своё намерение визуально, о том, что неизменно спящему псу можно дать вылизать кастрюлю из-под каши или его пора кормить, как тот моментально просыпался и шёл к месту, где обычно он всё это получал.
На память приходят «оспариваемые» физиологами школы академика Павлова опыты В. Л. Дурова по телепатии с одной из его «Каштанок», выполнявшей его, подававшиеся ей мысленно команды на подачу предметов, загадывавшихся участниками эксперимента во главе с В. М. Бехтеревым и его сотрудниками.
По убеждению физиологов школы Павлова, в тех опытах было больше цирковых трюков с идиомоторикой, спекуляций и домыслов, чем фактической передачи сигналов на расстоянии от мозга человека к мозгу собаки, что тем не менее страдало как предвзятостью и некорректным отношением к личности Великого дрессировщика, так и к его опытам.
Но биоэкстрасенсорика, всё больше обрастая фактами постижения животными и, в частности, псовыми, мысленных намерений человека, от которых зависит их благополучие, набирает силу и, подвергаясь в наши дни более пристальному анализу, требует их научного осмысления, поскольку, двойственность такого осмысления без строгого научного анализа приводит к противоположным выводам.
Так, из советов начинающим охотникам на ОВ биолога-охотоведа, кандидата биологических наук, известного у нас как волчатника № 1, М. П. Павлова, следует, что в коллективной охоте на «зафлаженных волков», звери, как правило, в обкладе выходят на новичка, а не на «бывалых» охотников и тех, кто думает о волках плохо.
Всего раз, участвуя в такой охоте, я, автор этих строг, мог бы на личном примере убедиться в правоте Михаила Павловича, непревзойдённого практика коллективной охоты на этих зверей. Строго соблюдая все правила поведения на номере, кроме одного, я не стал стрелять по единственному в обкладе волку, а, естественно думая о нём хорошо, лишь зачарованно проводил его глазами, не поднимая ружья, в то время как «бывалые» участники охоты даже издали этого волка не видели.