— Надо же, как ты подготовился! — удивилась Матильда.
— Мы все подготовились, — остальные парни тоже подошли к женщине и очень недружелюбно посмотрели на Зейна.
— В ваших услугах, капитан Карат, госпожа больше не нуждается, — вежливо сказал Кирк.
— Это мне решать! — вспыхнула Матильда.
Зейн оскалился, и не думая отступать. Он не уступит бывшим рабам, даже если их будет не четверо, а сорок! Это вопрос самоуважения.
— Мне предложили первому, — сказал он. — Это, во-первых. А во-вторых, что ты, мальчик, несешь относительно своей обеспеченности? У тебя ни жилья, ни сбережений. Да, чиновники с радостью навяжут тебе сироту, которому все равно, где и в каких условиях жить, хоть в общей каюте, хоть на коврике возле двигателя. Пока ты работаешь, да, у вас будут какие-то деньги, но стоит получить травму… Я бы на вашем месте радовался, что у малыша будет нормальный отец, который ему оставит в наследство не только драные штаны. И, в-третьих, мы сегодня утром объявили по сети, что ждем ребенка.
От укоризненных взглядов Шеля и Рика Матильде стало не по себе. Но объяснять она ничего не стала. Обойдутся.
— Зато мы не будем использовать малыша как средство давления на Матильду! — сказал Кирилл. — Мы его будем любить без всяких условий, которые вы, наверняка, поставили.
— Попрошу не решать будущее моего ребенка! — резко заявила Матильда. — Я с радостью приму вас, парни, на борту корабля, но вы должны усвоить, что капитан — я, и решающее слово принадлежит только мне!
— А ты должна усвоить, что мы свободные люди, и что имеем право на свое мнение, — ответил Кирилл, даже не дрогнув.
— Уж тебе-то стоит промолчать! Забыл, что до сих пор являешься моим подопечным?
— Но не бессловесной скотиной.
— Хочешь, я тебя от них избавлю? — вкрадчиво прошептал Зейн.
Матильда вырвалась из его объятий.
— Вот уж чего точно не хочу! Мне что же теперь — и тебя предупреждать, чтобы не смел трогать моих мальчиков?
— Твоих мальчиков? — лицо Зейна исказилось. — Ти-ти, ради тебя я готов на все, даже усыновить рабского ублюдка, а ты…
От удара в челюсть он даже покачнулся. Матильда подула на кулак и тяжело произнесла:
— Вот кем ты считаешь моего ребенка? А сам-то кто?
Осознание того, что он только что сказал, враз прочистило Карату мозги.
— Э-э-э… Матильда… ты все не так поняла…
— Да все я так поняла! — горько ответила Матильда. — А как пел, каким соловьем разливался, а оказался… Мне бы это понять еще тогда, когда ты от собственного отца отказался, но верно говорят — беременность заставляет тупеть и становиться слишком сентиментальной.