В углу гардероба за плюшевой занавеской она через голову надевала золотое шелковое платье. Швея отпорола кружевную отделку, заменив ее мелким бисером, так что даже в примерочной было видно, как свет отражается от крошечных кристаллов, создавая ослепительный эффект.
Фиона едва узнала свое бальное платье. Если на то пошло, она и себя с трудом узнала.
Матушка, должно быть, заплатила госпоже Дюбуа небольшое состояние за чудо, которое сотворили ее швеи. Наверное, счет от владелицы магазина даже превысил сумму, необходимую Фионе, чтобы расплатиться с шантажистом.
Она горячо желала иметь возможность попросить деньги у родителей. Но Фиона не могла расстраивать папу. Его отец, дедушка Фионы, внезапно умер от сердечного приступа, когда папе было столько же лет, сколько ей сейчас. Врач, лечивший папу, постоянно предупреждал его, что он должен вести более спокойный образ жизни и избегать ненужного волнения. Фиона взяла на себя обязанность защищать его, как только могла.
Матушку тоже нельзя было просить. Она бы просто отмахнулась. Разве они с отцом уже не дали ей все, чего только могла пожелать молодая девица? Зачем ей эти деньги, бога ради? Она бы возбудила в ней подозрения… и вполне законные. А если бы узнала, что кто-то пытается вымогать у Фионы деньги, потребовала бы узнать скандальную тайну Лили.
И Фиона боялась, что после этого матушка уже не сможет смотреть на ее сестру так же, как раньше.
Это бы разбило Фионе сердце. Может быть, Лили и не ее сестра по крови, но они были почти одного возраста и выросли вместе, как близнецы. Чувства Фионы к сестре невозможно было изменить.
А матушка… она была… непостоянной. Любой, кто мог поставить под угрозу ее и без того шаткое социальное положение, становился обузой. Она любила Лили – настолько, насколько она вообще была способна любить, как предполагала Фиона, – но если бы она боялась, что правда о Лили станет известна, она бы избавилась от нее. Отослала бы подальше.
Папа – дело иное. По крайней мере, раньше. Он обожал Фиону и Лили, ездил с ними на пикники или в парк, когда мог. А когда он работал, девочки с удовольствием целыми днями играли у него под столом, наводили порядок в конторе и ездили с ним на мельницы. Но потом он женился во второй раз, и его новая жена заявила, что хорошо воспитанные молодые леди не проводят время подобным образом. Именно матушка настояла на том, чтобы Фиона и Лили уехали учиться в институт благородных девиц. Расставание с отцом разбило Фионе сердце, и она была уверена, что его сердце тоже было разбито.
Теперь он редко бывал дома и во всех семейных делах уступал жене. Казалось, он не знал, как поступать правильно, когда дело доходило до его дочерей.