Веспер так пристально посмотрела на него, что на какой-то миг он решил, что это она злится на него.
– Я только что выяснила, что Уорд засранец, – произнесла она ровным голосом, хотя глаза ее сверкали нездоровым блеском. – И моя мать ничуть не лучше.
– И ты поняла это только сейчас? – спросил он. От воспоминания о том, с каким высокомерием набросилась на него адмирал Хэйз, его передернуло.
– Кругом одни притворщики, – произнесла она чуть тише и подошла к Кормаку, – все, кроме тебя.
– О чем ты? Что стряслось?
– Это Уорд испортил надписью кабину симулятора, а моя мать не собирается принимать никаких мер.
– Уорд? – переспросил Кормак. По правде, его удивило, что этот пацан смог правильно написать слово «окрайники» без посторонней подсказки. – Твой парень?
– Уже нет. – Ее передернуло, а потом лицо прояснилось, гнев стал утихать. Впервые он видел Веспер такой хрупкой. – Поверить не могу, что была такой дурой.
Кормак решительно взял ее за руку.
– Много чего можно сказать о тебе, Веспер Хэйз, но ты точно не дура. Откуда тебе известно, что это он?
Она смотрела на его руку, сжимавшую ее ладонь, и, к удивлению Кормака, не отдернула ее.
– Я почему-то никогда не думала об этом. Уорд так подходил на роль парня, с которым мне полагалось встречаться, что я даже не задумывалась, кто он на самом деле. – Она закрыла глаза и поморщилась. – Я хотела, чтобы все было правильно. Хотела произвести впечатление.
– Поверь мне, без этого засранца ты производишь куда лучшее впечатление, – заявил Кормак, надеясь, что она улыбнется. Не сработало. Она казалась такой печальной, такой беззащитной, что пришлось прибегнуть к иной тактике. К откровенности.
– Послушай, Веспер, почему тебя должно волновать, что о тебе подумают. Все, что ты делаешь, просто замечательно, осознаешь ты это или нет.
Веспер ответила ему долгим взглядом, и что-то в ее лице изменилось.
А затем, со свойственной ей уверенностью, она поцеловала его.
Кормак был так поражен, что в первое мгновение едва мог шелохнуться. Но по мере того как ее губы все крепче прижимались к его губам, природный инстинкт взял верх. Он прислонился к стене для большей устойчивости, обнял ее рукой за талию и поцеловал в ответ. Она прильнула к нему, и он еще крепче прижал ее к себе. За свою жизнь он успел перецеловать немало девушек, но никогда не испытывал ничего подобного. Никакой неловкости, никакой растерянности: а что дальше? Словно его губы уже помнили очертания ее рта и сами знали, что делать, как отыскать любимые уголки. Все в ней казалось таким знакомым и в то же время удивительно новым.