Узник Боли: исцеление от детских и взрослых травм (Голубей) - страница 102
Описание рисунка:
На рисунке я стою ночью на улице. Я стучался в дверь и в окна к людям, которых считал друзьями. Наркотики действительно создали иллюзию, что мы друзья!
Я знал, что они слышали мои стуки в дверь и окно.
Снаружи я был в ярости, но внутри мое сердце было окончательно разбито. Я больше не доверял людям, я не мог больше ни на кого положиться.
Я начал сам покупать все необходимые прекурсоры для приготовления наркотиков, я начал сам готовить наркотики, я начал сам колоться. Моя деградация стала стремительной, как лыжник на крутом склоне!
Я помню, как сидел в парке и обсуждал сам с собой какую-то тему. Я обсуждал что-то сам с собой! Я испугался этого и пошел покупать радио, чтобы в ушах что-то играло.
Травмирующая ситуация:
Один из моих одногруппников в университете назвал меня наркоманом при других людях. Я чувствовал бессилие, горечь, подавленность, обиду, злость, что я лишний, отверженный.
Папа спал, и я решил приготовить дома наркотик. Мама зашла и увидела в моей комнате лабораторию: шприцы, вату, иголки. Я нашел ее плачущей в ванной. Я стал на колени и начал просить ее прощения, потом сам начал плакать. Мама меня начала успокаивать и сказала, что мы сможем вместе бросить наркотики. Потом она отвела меня в мою комнату. Когда она вышла, я достал шприц и укололся. В тот день я потерял чувство собственного достоинства. Я чувствовал напряжение, страх, панику, презрение, самоненависть, вину, что я обесцененный, недостойный.
Травмирующие события и хронические стрессоры, связанные с моим «лечением» в наркологии:
17 декабря 2008 года я попал в наркологию.
Мой папа понял, что я сам не смогу бросить употреблять наркотики и сказал, что я больше не учусь в университете и завтра я ложусь в наркологию. Я попал в спец отделение, где основная масса людей имели уголовные сроки за преступления. Только я и еще несколько человек не имели тюремных сроков.
Я чувствовал испуг, напряжение, страх.
Моего маленького племянника Богдана привели в наркологию проведать меня. При мне его обыскивали санитары. Это была стандартная процедура, потому что родственники постоянно приносили наркотики. Мне было больно смотреть, что из-за меня обыскивают Богдана.
Я чувствовал гнев, ярость, несправедливость, возмущение.
По правилам наркологии меня могли выпустить на «выходные» через 14 дней после поступления. Я попал в наркологию 17 декабря и меня могли выпустить на Новый год. Но мои родители сказали, что не заберут меня на Новый год и я останусь в наркологии. Весь тот новый год я представлял о том, как покончить жизнь самоубийством, но в том месте это было нереально.