– Что, и это все?
– Вполне достаточно. Случись что, все вопросы к этому Леонову.
– Да, но где его найти?
– Откуда я знаю?
– Так может, он и не Леонов?
– Какая разница?
– А почему передал, а не продал?
– Налоги.
Серега недовольно хмыкнул. Затем достал из стола папочку с документами приблудских мясозаготовителей. Сравнил подписи. Леоновской не было.
– Слышь, Каланчевский, а ты меня в блуду, часом, не вводишь? Стремный ты бизнесмен… – Музыкант, не спрашивая разрешения, перешел на "ты”.
– А зачем мне вас в блуду вводить? Я за собой криминала не знаю.
– И Леонова не знаешь?
– Не знаю. Первый и последний раз видел.
– Где вы встречались?
– Пересеклись у метро. Он на тачке был. “Мерс”, кажется, черный. За рулем водила сидел, здоровый такой хлопец. А Леонов этот сзади. Я подсел, на “дипломате” акты нарисовал, деньги пересчитал, имущество отдал, и разбежались. Я – в метро, они – на проспект.
– Они обращались друг к другу по именам?
– Водитель вообще ни слова не сказал. А этот, кажется, Сергеем представился. Или Стасом. Я не запомнил.
– Номер тачки, конечно, не записал…
– Естественно. Зачем?
– Ну, хоть в лицо-то их узнаешь? Не совсем память-то пропил?
– Я не пью, – гордо огрызнулся Каланчевский. – Узнаю.
– Особые приметы были? Шрамы там, наколки?
– У Леонова ничего такого. Перстень на пальце, чёрного камня. У водителя какая-то наколка была, но я не разглядел.
– Молодые мужики?
– Леонову лет тридцать пять, второй – помладше.
Музыкант еще раз взглянул на акт. Подпись Леонова была размашистой, хорошо поставленной, выводившая ее рука не дрожала и не фальшивила. Видно, что человек начертил свой персональный автограф. Только подпись эта чуть-чуть не совпадала с фамилией, поскольку начиналась с буквы “Б”.
– Значит, ничего? Никаких разговоров, никаких имен? Даже сделку не обмыли?
– Послушайте, ваши не относящиеся к делу намеки на мое пьянство… Как все произошло, я уже объяснил. Никаких разговоров я не вел. Водила все время молчал и лузгал фисташки, а Леонов рассматривал мои книги! Все! Что вы от меня хотите?
…Бывают моменты, когда ни в коем случае нельзя опоздать. Поэтому, ложась в кроватку, заводи будильничек. Чтобы не проспать. Понял, Сережа? Понял?
– Момент, Игорь Дмитриевич.
Фотография еще живого, улыбающегося Шерифа на фоне лазурного побережья Средиземного моря упала на стол, как козырная карта на зеленое сукно.
– Этот был?!
Каланчевский развернул карту. И мог уже не отвечать. Музыкант мрачно улыбнулся, затем вытащил альбом-гармошку, прихваченную на память из квартиры Шерифа.
– А ну-ка, взгляни сюда. Может, и второй найдется?