Дорога, извиваясь, шла то слева, то справа от реки. Машину, привыкшую к ровным асфальтовым покрытиям, стало заносить. Шофер украдкой бросал на нас взгляды, в которых читался вопрос: «Когда же этому конец?»
— Здесь живут братья моего отца, — проговорил Милчо, мой спутник. — А наш дом находится еще выше.
Шофер поспешил свернуть вправо, под ветви огромного орехового дерева. Мы еще не вылезли из машины, когда к нам подошел крестьянин, старше среднего возраста. Чистые рубашка и брюки, гладко выбритое лицо… Сухой, жилистый, слегка согнутый в плечах. Глаза небольшие, прищуренные, смотрят весело. Голос — мягкий, напевный, подкупающий.
— Прошу в дом! — пригласил он нас.
Мы прошли через сад, миновали двор и остановились под развесистой грушей. Отец когда-то меня учил: «Когда увидишь, как выглядит хозяин, как прибрал он свой двор, знай, такое у него и все хозяйство». Двор у бай Лазара был чисто прибран. Он показал нам на стулья вокруг стола и спустился в погреб.
— Хороший хозяин! — сказал я.
— Во имя земли согрешить можно, — засмеялся Милчо и, отвечая на мой недоуменный взгляд, начал рассказывать: — Есть у меня еще дядя Пенчо, он самый младший из братьев. В тот день когда мы спустились с Балканских гор, он только успел повидать родителей — и сразу на фронт. А после войны и дня не мог отдохнуть, его сразу вызвали в околийский комитет партии, и он начал работать. И дяде Лазару предлагали работу в околийском народном Совете, но он был категоричен: «Не хочу на службу. У меня есть земля, буду ее обрабатывать, мне этого достаточно».
Катились мирные дни. Водоворот событий и забот захватил их. И братья встречались редко. Один на селе, другой в городе. Третий не вернулся с фронта.
Однако началась коллективизация и в вашем крае. Посланцем околийского комитета был дядя Пенчо. С раннего утра до позднего вечера из дома в дом ходил, беседовал, убеждал. Он всегда-то был маленький и худой, а теперь голод и недосыпание совсем иссушили его. Одна вера придавала ему сил.
Первыми в ТКЗХ записались те, кто раньше отдавал последний кусок хлеба, чтобы кормить бойцов отряда. Потом дошла очередь и до дяди Лазара. Однажды вечером дядя Пенчо пришел к брату, сели они за стол, поговорили о том о сем, и дядя Пенчо, когда понял, что время подошло, повел речь о хозяйстве. Дядя Лазар сразу насторожился. Выслушав Пенчо, он закричал:
— Уходи! Владелец земли я!..
Тетя, которая баюкала детей в другой комнате, выскочила:
— Лазар, что ты делаешь? Брата своего гонишь!
— Не твое дело! — крикнул Лазар и впервые грубо оттолкнул ее. — А ты не смотри на меня как иностранец, — обратился он к своему брату. — Ты знаешь меня! Я хлеб с этой земли тебе носил и твоих товарищей кормил!