Вокруг лазарета царил первозданный хаос. Запыхавшиеся эскулапы бегали от палатки к палатке, шумно переругиваясь между собой. Лекарств и бандажей катастрофически не хватало: вместе с частью продовольственного обоза сгорели и две телеги с медикаментами.
Ксермет только что вышел из палатки с ранеными и теперь злобно озирался по сторонам. Его взгляд упал на молодого эскулапа с копной длинных взъерошенных волос и опухшим от бессонной ночи лицом, который устало брел в сторону медштаба, чтобы хотя бы немного отдохнуть.
– Эй, ты, стой! – выкрикнул Ксермет и быстрым шагом направился к нему наперерез. – Стой, к тебе обращаюсь!
Эскулап остановился, недоумевающе глядя на приближающегося легионера. Ксермет подошел к нему вплотную и наклонился к самому его лицу.
– Где Джад?! – выпалил он, брызгая на оторопевшего юношу слюной.
– К-к-какой Джад? – ответил молодой эскулап, запинаясь и делая шаг назад.
– Джад, легионер из седьмой сотни!
Ксермет придвинулся еще ближе.
– Он вчера еще вечером в этой палатке был! – проревел он, гневно тыча пальцем в сторону лазарета.
– Мне-то откуда знать, за ночь несколько человек от ран скончались, да пребудут с ними звезды. – Эскулап попытался обойти Ксермета сбоку, но, увидев, как изменилось его лицо, передумал. – А вообще сейчас вспомнил: пару человек в спецотдел перевели, для тяжелых, – махнул он рукой в сторону палатки, которая стояла отдельно от других у самой реки. – Они кричали постоянно, и, чтобы, так сказать, не деморализовывать еще сильнее других пациентов, их…
Ксермет быстро зашагал в указанную сторону, не дослушав его до конца. Эскулап облегченно вздохнул, радуясь, что сам не оказался сейчас на соседней койке со своими пациентами.
Еще за пару десятков метров до «спецотдела» до Ксермета донесся сдавленный крик. Он приблизился к входу и отодвинул тяжелую занавеску палатки. В нос ему ударил едкий запах пота, крови и человеческих испражнений. Внутри полутемного помещения стояло десять походных коек, три из которых были пусты. Два младших врачевателя склонились над кричащим легионером. Один держал его за руки, в то время как второй промывал огромную рану на груди. Они одновременно повернули головы к двери.