— Не я один здесь квартиры предлагаю. А территория не моя, ясно? С хозяйкой я потом сам разберусь.
— Понятно, — усмехнулся Сергей. — Конкуренция. Рынок диктует правила.
Парень незаметно растворился в толпе пассажиров прибывшего поезда.
Сергей ещё раз посмотрел на бумажку. Адрес был написан аккуратно, печатными буквами.
Ему вдруг почему-то расхотелось ехать к этой Ирине Сергеевне. Какое-то тревожное чувство проникло в подсознание. Но в эту секунду боль пронзила его натёртую пятку, он со вздохом сунул ногу назад в ботинок и прихрамывая направился к ближайшей станции метро.
* * *
Казанцев перевернул следующий лист, быстро пробежал его глазами, убедился, что он именно из этого дела, после чего захлопнул белые корочки:
— Договорились, мастер. Вечером верну.
— Не забудь. Я, кстати, ещё сам не успел прочитать. Там глухо?
— Глуше не бывает.
— Вы справочку по обходу киньте, только поприличнее. Не шпаргалку туалетную, а справочку.
— Лады. Ты тоже там допроси кого-нибудь, хоть для объема. Вовчика вчера в горпрокуратуре так накачали за пустое ОПД[6], что он до сих пор пивом отпивается.
Следователь районной прокуратуры Иголкин пожал плечами и вновь защёлкал клавишами печатной машинки. Костик сунул дело в старую газету и поднялся со стула. Он забирал его, чтобы снять копии с протокола осмотра и первичных документов.
— Да, вот ещё… — прервав печатную трель, вновь обратился к оперу Иголкин.
— Голубевым ты занимался?
— Все занимались.
— Хм… Знаешь, что он в отказ пошёл?
— Откуда? Ты ж не говорил. Ну и что? Пускай идёт, там же с доказухой порядок.
— Ага, порядок, да не совсем. Боюсь, придётся выпускать.
— Как выпускать? — Костик опять сел на стул. — Сдурел, что ли?
— Ты это, полегче. Не на базаре. Там всё не так просто. Многое от экспертиз зависит. А пока есть только его признание. Вернее, было. Видимо, адвокат напел.
Костик пару раз моргнул. Ну, мать твою! Этот следователь постоянно выкидывал такие фортели. Хорошо, хоть заранее обрадовал, а не после того, как выпустил.
Голубев был задержан три дня назад за то, что в пьяном угаре на глазах собутыльников одного своего приятеля зарезал, а второго тяжело ранил.
Спустя четыре часа Белкин вместе с местным опером и постовым тормознули Голубева возле метро и даже изъяли из его кармана окровавленный выкидной нож. Голубев — трижды или четырежды судимый рецидивист — поначалу признался, упал на колени, просил пристрелить его при попытке к бегству, потому что он душегуб и место его в аду. Но, протрезвев, вероятно, решил, что ему ещё рано заказывать отходную молитву, пошёл в отказ.