О. — Под этой безрассудной жалобой скрывается один из тех опасных вопросов, которые волнуют западную Европу, а отголоски их доносятся и до нас.
Люди, заблуждающиеся в своих мнениях, или преступные в своих замыслах, сеют опасное учение, которое тем удобнее проникает в ум народа, что льстит страстям его.
Эти люди хотят уверить нас, что мы поставлены на земле для того только, чтобы наслаждаться, что жизнь вечная — это химера, что счастье состоит в богатстве и забавах. Другие, более дерзновенные, прибавляют, что все способы хороши, чтобы добыть эти наслаждения, и что пусть даже пришлось бы ниспровергнуть общественный порядок и религию, чтобы каждый добился этого земного блаженства. Нынешнее состояние общества, говорят они, не годится: надо все разрушить, чтобы все пересоздать; надо, чтобы все изменилось, — тогда все будут счастливы!3
Это учение социалистов и коммунистов; оно так же называется пантеизмом. Все эти названия не имеют, к счастью, выражений в нашем добром, честном, русском языке.
Нужно ли доказывать, что это счастье, основанное на чувственных наслаждениях, унизительно? Все, что отличает нас от животных: добродетель, преданность, самоотвержение, нравственный порядок, — все уничтожается этим учением. Человек не отличается уже более ничем от своей собаки, кроме внешнего вида. Счастье одинаково для него, как и для нее: оно состоит в удовлетворении всех своих прихотей, в наслаждении во что бы то ни стало.
Но что необходимо доказать, это — совершенную невозможность4 практического применения коммунизма к общественному быту и нелепость им проповедуемого всеобщего счастья. Это противоречит естественному порядку вещей, изменить который вне человеческих сил.
Если и есть неоспоримый факт, ясный как день, то это, конечно, печальная необходимость для всех нас страдать и умирать! Это неизбежный удел человечества на земле. Этой участи подлежим я и ты; ей подлежали наши отцы и будут подлежать наши дети. От этой доли освободить нас не могут никакие усилия человеческие.
Существуют ли в мире, скажи мне, будут ли всегда и везде болезни, заботы, горести? Будут ли всегда вдовы и сироты, и матери, плачущие неутешно над опустевшей колыбелью младенца?
Есть ли, будут ли всегда противоположности в характерах, столкновения мнений, обманутые надежды, разбитые сердца?..
Может ли что изменить этот порядок вещей? Какое преобразование общества избавит нас от болезней и страданий, от потери тех, кого мы любим больше жизни? Избавит ли оно нас от капризов погоды, от жестокого зимнего холода и от летнего зноя, от неурожая и смертности? Помешает ли оно человеку иметь пороки, быть гордецом, эгоистом, злобным, мстительным?