– Э-э-э, дарагой, какой запрет? – старейшина Кордона оприходовал чачу, сжевал кусок баранины и вытер жирные пальцы о загривок лежащего у его ног Абрека. Пёс повизгивал от преданности и изворачивался, норовя лизнуть руку хозяина.
– Школа ходил, да? Омар Хайям, «Рубаи», знаешь? «Отравлен день без чистого вина»! Поезди с моё по горячим точкам – поймёшь, что все эти запреты вздор. Просто меру надо знать!
Прапорщик военной полиции, получивший ранение в Ливии, был застигнут Зелёным Приливом на койке, в реабилитационном отделении госпиталя Бурденко. Не сумев в панике первых дней выбраться за МКАД, Ваха быстро осознал, что недуг, гонящий людей прочь из города, на него не действует. Собрал вокруг себя горстку таких же везунчиков, и после недолгих скитаний осел на Добрынинской. С тех пор община прирастала людьми, и не только кавказцами – вахиных земляков в ней насчитывалось здесь едва ли полтора десятка.
Поселение разрослось, и теперь по праву считалась одним из самых крепких во всём Замоскворечье. Кроме винограда здесь выращивали овощи, занимались бортничеством, собирали орехи и ягоды. Но главным продуктом Добрынинки было саго – рассыпчатая, богатая крахмалом субстанция, получаемая из плодов дынного саговника, растения, дающего крупные, размером с дыню, плоды.
Из саговой муки пекли лепёшки-лаваш, варили кашу, делали лапшу и даже ухитрялись лепить пельмени. Именно саговая паста и крупа, а вовсе не фирменная добрынинская медовая пастила, и даже не чача составляли львиную долю «экспорта» Кордона. Обычные злаки в Лесу росли неважно, и саговый лаваш стал излюбленной дорожной пищей челноков, егерей и прочих скитальцев.
Абрек ухитрился извернуться и облизал руку хозяина. Получил щелчок по влажному кожаному носу, чихнул и шумно помотал кудлатой башкой.
– Хороший у тебя пёс, Ваха, сильный.
– В одиночку шипомордника берёт! – похвастал чечен. – Бешеные корни задолго до того, как созреют и из земли полезут, чует и сам выкапывает! А как караулит, э? На ночь посты не выставляю – всё унюхает, и тревогу зря не поднимет. Хочешь, щенка подарю?
Егерь посмотрел на пса. Тот оставил руку Вахи и блаженно вытянулся у очага.
– Спасибо, но куда он мне? Щенка растить надо, воспитывать, а я всё время в пути. К тому же, собака на своих лапах не всюду пролезть сможет – на дерево скажем, или в развалины. Была бы маленькая, вроде лайки, тогда можно и в рюкзак посадить. А такую лошадь – куда её?
– Ладно, дарагой, не хочешь – твоё дело. Я вот давно собирался спросить – почему тебя называют Бичом? Ты же не сидел, да?