– Оу-уй! – Егора подбросило вверх. – Что ж ты творишь, а? Там же топор с кувалдой, а ты их живому человеку под задницу! Под свою, деревянную, подложи, Буратина хренов!
– Ох ты… – Лешак виновато развёл руками. – Ну, извини, паря. И за дождевики прости, это я зря.
Гримаса на лешачиной физиономии, была до того комична, что гнев Егора немедленно растворился.
– Да ладно, чего там… тем более – действительно красиво! Вот, значит, какая ты, экспериментальная микология!
– Она, родимая! – подтвердил Гоша. – Ты как, идти-то сможешь?
На бегу он не выбирал дороги – ломился через подлесок, как кабан сквозь тростники, и пару раз чувствительно приложил напарника о стволы деревьев.
– Справлюсь.
– Дальше легче будет. Здесь есть тропинка, ведёт примерно, куда нам нужно и зарастает не шибко.
Егор вдел руки в лямки и охнул – ушибленное плечо отозвалось болью.
– Давай понесу… – засуетился лешак. Он отобрал у напарника рюкзак со связкой инструментов, закинул на плечо. – Потопали помаленьку?
– Да, сейчас… – Егор обернулся. Сквозь прореху в кустарнике, виднелся павильон станции, затянутый золотистым туманом. – А что там, внизу?
– В метро-то?
– Ага.
– Ничего хорошего. Почти все тоннели затоплены, а которые не затоплены – заросли разной мерзостью. Когда деревья из-под земли попёрли и по всему городу отрубилась связь, кто-то подал сигнал «Атом». По нему в метро должны были запирать гермоворота – на случай ядерной войны, понимаешь? Ну, их и заперли, отрезав всех, кто находился внизу.
– А почему потом не открыли? Наверняка ведь поняли, что никакой войны нет?
– Открыли, да не везде – где корни деревьев помешали, а где станции затопило, и открывать стало некому. На «Университете», ворота так и стоят закрытые, и никто не знает, что внизу. Да и кому надо туда лезть? Разве что, подземникам, а те – бр-р-р….
– Подземники?
– Потомки тех, кто выжил в метро. Только они уже не совсем люди.
«…кто бы говорил…»
Видимо, Гоша угадал эту мысль. Он наклонил голову, пряча глаза, помолчал, потом заговорил – глухо, без прежнего жизнерадостного скрипа.
– Возьми, скажем, меня и прочих обитателей Леса. Есть разница?
Егор кивнул.
– Они среди людей живут, пищу едят человеческую, овощи, на грядках выращенные, воду кипятят, готовят на огне.
– А вы что, сырым питаетесь?
– Я-то? Да, ваша пища мне не подходит.
Гоша протяжно скрипнул – как показалось Егору, печально.
– Не жалеете, что так изменились?
– Так ведь все меняются! Кто сильнее, кто слабее, но – все. Ты тоже изменишься, когда Лес в себя впустишь, только сам не заметишь. Сначала глаза зеленеют, особенно у женщин. Это ещё можно поправить – поживи месяцок-другой за МКАД, они сделаются прежними. Но когда кожа пойдёт зелёным оттенком, это уже сигнал: ещё чуть-чуть, и хода назад не будет. А позеленеет совсем, как у аватарок – тогда всё.