Прозвенел звонок с пары, мыши заметались ещё сильнее, превратившись в размытые белые полоски. Студенты уже поднимались с мест. Девица с конским хвостом встала, отодвинула стул, повернулась и нос к носу столкнулась с Егором.
– Простите, а вы… я вас не знаю! Из какой вы группы?
Лицо у неё было вытянутое, с тяжёлой челюстью и длинным носом. Такие лица обычно называют лошадиными.
– Моё имя Егор. А у вас замечательные духи… это ландыш или вербена?
Девица кисло улыбнулась.
– Ландыш.
«… и зубы крупные, как у кобылы…»
– Видите ли, Катя, мне бы хотелось… вас ведь Катей зовут?
– Откуда вы знаете?
Егор пожал плечами – с лёгким намёком на многозначительность. На этот раз лошадиная улыбка была шире.
«…как же не знать, если на халате, на месте, где у женщин обычно бывает бюст, у тебя выведено «Екатерина Смольская, гр. 103?..»
– …так вот, Катюша, мне необходимо уточнить кое-что насчёт несчастного юноши, вашего однокурсника.
– Конкина, что ли? Да, ужас – вчера только был на занятиях и вдруг… а вы, значит, следователь?
В глазах биологички мелькнуло жадное любопытство. Продолжая говорить, она как бы невзначай оттёрла Егора от сокурсниц.
Егор усмехнулся – про себя, конечно. История, старая, как мир: ухватить новость погорячее и хвастаться перед подругами. Иные вещи не меняются, даже когда мир вокруг встаёт на дыбы.
Вместо ответа Егор неопределённо пожал плечами.
– Вижу, вы были с ним хорошо знакомы? Не уделите мне несколько минут? Давайте сделаем так: я напою вас кофе, а вы мне ответите на несколько вопросов.
Через полчаса Егор, насвистывая бодрый мотивчик, сбежал по лестнице главного холла. Расчёт полностью оправдался: девица с лошадиным лицом выложила ему всю подноготную погибшего. По её словам, покойный Конкин был себе на уме, хотя ничего особенного из себя не представлял ни в плане учёбы, ни в каком другом.
Единственным его достоинством был полный иммунитет к Лесной Аллергии, каковым он и пользовался без зазрения совести: выбирался, несмотря на запреты, в Лес, тащил оттуда всякие интересные штучки, а на не столь удачливых сокурсников поглядывал свысока. «И этого задрота собирались сделать рейдером, представляете!? Наши овцы, как узнали – кипятком писали, через одну на шею ему вешались. Только на что они ему сдались? Он крутил с одной стервой из Золотых Лесов. Я видела их как-то вместе – зелёная такая, как ящерица, фу!»
Эти слова студентка прошипела сквозь зубы, и Егору послышалась в них застарелая обида. С плохо скрытым злорадством девица поведала «следователю», что у безвременно погибшего студента в Курске осталась больная то ли мать, то ли сестра. Причём Конкин воспринимал это очень близко к сердцу: часто писал домой и сам носил письма в административное крыло ГЗ, не доверяя почтовым ящикам. И всё время расспрашивал о сильнодействующих лекарственных средствах, которые можно раздобыть в Лесу.