Егерь кивнул в знак согласия.
– Ну да. Пока наблатыкались ходить по Лесу, пока тропки протоптали, пока выяснили, что цело, а что нет – прошёл не один год. То есть, и раньше шарили, конечно, те же барахольщики – правда, те больше по банкоматам и ювелиркам. А залезть в такую задницу, как Третьяковка или Пушкинский музей, да ещё и выйти оттуда живым – шалишь, брат, это только егерям по плечу. Да и что там за сокровища – картины и прочая музейная хренотень? Нет, ребята, купите себе гуся и крутите бейцы ему. Настоящие ценности лежат по секретным архивам, а их в Москве до дури. ФСБ, МинОбороны, институты всякие, шибко закрытые. Вот, к примеру, заказали мне как-то забраться в одно местечко…
И осёкся. Собеседники понимающе переглянулись – егерь едва не сказал лишнего.
– Ладно, фиг с ними, с картинами! – подвела итог дискуссии Лиска. – Лучше скажи, Эчемин, ты договорился со своими приятелями? А то у меня двенадцать человек, их надо на чём-то везти!
– А как же? – кивнул Коля. – Индеец сказал – индеец сделал. Три лодки, моя четвёртая. Завтра с утра и отправимся, караваном. Тебе, Бич, куда, до Бережковской?
– Высадишь поближе к Новодевичьему. Надо забрать у брата Паисия заказ – патронташ и чехол для этого красавца. Не таскать же его по Лесу вот так?
И похлопал по элегантному, в теснённой коже и ремнях, футляру.
Радиола взвизгнула звукоснимателем и умолкла. Сергей обернулся – двое крепких парней, судя по одежде, речников, – прижали к стойке полноватого мужчину лет сорока, в чёрном пиджаке и фетровой, не по сезону, круглой шляпе. Правый глаз у него стремительно заплывал багровым. Третий речник сдирал со стены яркий постер.
А Коля-Эчемин уже встрял в назревающую потасовку:
– Эй-эй, Шнайдер, хорош беспредельничать! Не поделили что – ступайте на воздух, там разбирайтесь. И не гопой на одного, а по-пацански, в однорыльство!
– А, это ты, Эчемин… – отозвался речник, которого назвали Шнайдером. – Да было бы с кем буцкаться, хорёк с Останкино… Прошмыгнул в бар, мы и моргнуть не успели, как он свой плакатик на стену налепил. Проповедовать намылился, падла!
– Его счастье, что не успел. – кивнул второй, не отпуская рукава пленника. – А то вмиг сыграл бы за борт со своими бумажонками. А ну, сволочь, говори – будешь ещё людя̀м отдых портить?
И замахнулся увесистым кулаком. Незадачливый проповедник в съёжился, сделал попытку закрыться от удара. При этом шляпа свалилась с головы, обнажив аккуратную, блестящую в свете масляных ламп, лысину. Речник обидно загоготал.
– Говорю же, завязывайте! – твёрдо повторил каякер. – Люди на тебя смотрят, заказчица… Подумает – кого Эчемин порекомендовал, отморозков?