Я задумалась, стала перебирать в памяти свою жизнь, перед глазами мелькали картинки прошлых лет.
— Я так и думал, — глухо ответил мужчина.
— Что ты думал?
— Их нет.
— Воспоминаний? Я просто не вспомнила еще.
— Кэт. Можно не вспомнить все счастливые воспоминания, но ни одного…
— Мне надо еще подумать, — упрямилась я.
— Думаю, не надо. То, что оставляет яркий след в нашей жизни, вспоминается быстро. И мы это легко сможем проверить, если я попрошу тебя рассказать плохое воспоминание. — Перед моими глазами сразу всплыла целая куча таких, они теснились, выталкивали друг друга. — Что и требовалось доказать.
Он был совсем не рад от того, что оказался прав. Только поэтому я не вспылила.
— Зачем это все?
— Кэт, выслушай меня, ладно? До конца. И не злись. И не отвечай мне сейчас ничего, просто обещай подумать над моими словами некоторое время. Пожить с ними.
— Выкладывай уже!
— Я думаю, тебе нужно переехать. Продать дом и купить другой. Или квартиру, это не важно. Просто другой дом. Сейчас у тебя началась новая жизнь, пусть и в результате грустных событий. Но ты не можешь начать по-настоящему другую жизнь в этом доме. Слишком многое связано с ним, и оно тянет тебя назад. Я хочу, чтобы ты переехала в другой дом, только твой, с которым еще ничего не связано. И ты сама будешь строить свою новую жизнь, создавать свои воспоминания.
— Мой дом — это все, что у меня осталось, — хрипло ответила я. Мысль потерять и его пугала. — Ты хочешь забрать у меня и это?
— Нет, я не хочу ничего забирать. И я понимаю, что ты там выросла, у тебя связь с этим местом. Но ты не была там счастлива. Это не та связь, которую стоило бы сохранять.
— Я боюсь. Если я продам этот дом, я останусь совсем одна.
— Кэт… но ты в том доме и так одна. Он принадлежал твоему отцу, и я понимаю, что отпустить тяжело. Но это нужно сделать. Ты должна жить дальше.
— Я живу.
— Нет, думаю, ты выживаешь. А это разные вещи. Новый дом — это как новый лист, чистый, на котором ты нарисуешь то, что сама захочешь.
Как только он сказал о рисовании, я вспомнила ту художницу, которая рисовала картины. О своем желании тоже «рисовать», что захочу. Новый дом? Только мой? Это пугало, и это притягивало. Майкл умел находить нужные слова.
— Я подумаю.
— Хорошо.
Когда я вернулась домой, взглянула на свое жилье другим взглядом. Куда бы я ни бросила взгляд, в голове всплывали воспоминания — вот тут отец смотрел телевизор, вот тут я однажды, вытирая пыль, уронила вазу. Мне было четырнадцать. Ваза от воды стала скользкая, и я ее не удержала. Отец был зол. А вот там я готовила ему еду, пока была одна дома. Не хотелось признавать, но Майкл был прав — я не могла вспомнить ни одного счастливого воспоминания, все они были омрачены чем-то. Но значит ли это, что я должна уехать отсюда? Или я смогу начать новую жизнь здесь, нарисовать ее поверх старой? Ответ пришел сразу — не смогу. Сама атмосфера этого дома меня угнетала. Тогда что? Продавать и уезжать? В другой район? Или остаться в этом же? Нет, если и менять, то полностью — уехать туда, где я не бывала или бывала редко.