Смутное время осталось в прошлом, но Самит по сей день не любил покидать надёжные стены дома, принадлежащего моему деду.
Едва я приблизился, он сказал:
— Тебя срочно требует к себе твой дед. Меня тоже. Симба только сейчас прискакал.
Мой дед был мудрым человеком. Очень предусмотрительным. А для предусмотрительного, как известно, не бывает неожиданностей, как для запасливого чёрных дней. Никогда он не тревожил меня вот так внезапно, да ещё на ночь глядя. Значит что-то случилось. Что-то из ряда вон выходящее.
Уже садясь на подведённую Симбой лошадь, я подумал, что может связать меня с молчальником-алхимиком, проводившим дни в вызывании духов веществ и стихий? Знания, к которым стремился я в медресе, лежали совсем в ином мире. Мире людей и идей.
Когда мы выехали за городские ворота, уже совсем стемнело, из пустыни за Нилом потянуло холодным мраком. До полнолуния оставалось совсем немного, и ночное светило залило окрестности призрачным сиянием. Можно было скакать быстрее.
Ёжась от холода и лая шакалов, раздававшегося во тьме за придорожными кустами, я силился угадать причину этого внезапного вызова. Совершенно ясно, что с этим как-то связан Самит. Что могло одновременно коснуться меня и его?
Я вспомнил, что отец Самита служил в какой-то конторе у венецианцев в Александрии захудалым приказчиком на побегушках. Потом его судьба в одночасье переменилась. Он разбогател.
Откуда бедолаге, неведомо почему мыкавшемуся за морем, вдали от родных краёв, привалило богатство я не знал. Только распорядился он им в высшей степени неожиданно. Вместо того, чтобы завести своё дело в Александрии, где было много соплеменников, он убрался оттуда подальше. В Каир. Где стал компаньоном моего деда, передав ему свои деньги. Ходили слухи, что причиной тому была его жена, ставшая вхожей к самой царице Тогай, супруге великого султана Насира. Потом страной завладели эмиры-кипчаки, а мать Самита принадлежала к знатному кипчакскому роду. Вроде даже приходилась самой царице дальней роднёй.
Мисаила тогда отец отвёз за море, в землю франков, в учение. Там он прожил почти десять лет. Потом, когда в великую чуму умерли его родители и младшие братья, дед, узнав место пребывания юноши, отправил ему письмо с этой горестной вестью. Предложил выкупить долю отца и отослать деньги. Но Самит приехал сам.
Тогда у него ещё не было этого прозвища и все завали его Мисаилом. Дела у деда после чумы только-только шли на поправку. Проживший много лет в чужих странах юноша, оказался совсем непригодным к торговле, зато хорошо разбирался в таинствах и особенностях превращений и скрытых свойствах веществ. Воистину бесценное умение для тех, кто имеет дело с волшебным миром благовоний.