Конечно, что-то вытащат немцы для своих нужд, что-то удастся восстановить после освобождения. Но большинству суждено пойти на переплавку уже после войны...
Шорох шагов сзади прервал поток тоскливых мыслей и заставил Семена рывком развернуться назад, вскидывая карабин.
- Фира! Я же приказал тебе сидеть в машине.
- Тоже мне, командир нашелся. Пятнадцатилетний капитан будто - огрызнулась та.
- Нечего здесь смотреть, брошенные машины почти до самой реки стоят.
Семен посмотрел на раскрасневшееся лицо девушки со следами размазанной крови под носом и понял, что она просто бежала за ним, видимо испугавшись одиночества посреди мертвой техники.
- Ладно - примирительно согласился он. - Тогда показывай дорогу.
Дальше шли молча. На поляне, развороченной танковыми гусеницами, присели передохнуть на ствол упавшего дерева. Здесь оставленной техники было уже мало, видно река уже близко. "Наверное, это следы гусениц того танка, на котором ушел в бой муж Анастасии Ивановны" - подумал Семен, разглядывая перепаханную траками землю. "Значит, торопясь с созданием группы прорыва, они взяли танк, который стоял ближе к реке. Наверное, это была пулеметная машина разведбатальона. А ведь по дороге я видел и стоящие пушечные танки. Или они неисправны? Хотя даже пушечная машина вряд ли бы им помогла". По опыту старшины Чекунова, Семену было известно, что без поддержки обученной пехоты будут гореть даже тяжелые танки типа ИС.
- Фира, а ты здесь как оказалась? Ведь ты не военная медсестра? - спросил Семен чтобы прервать затянувшееся молчание. Та долго молчала, и когда Чекунов уже решил повторить свой вопрос, нехотя ответила:
- Я училась в институте. Нас мобилизовали на рытье окопов. А когда немцы прорвались, мы стали уходить вместе с другими беженцами. Во время бомбежки я потеряла своих друзей и дальше шла одна. В лесу вышла на палатки медсанбата. Сказала, что студентка мединститута и меня взяли помощником санитара. Дальше я отступала с ними...
Девушка замолчала, глядя на что-то невидимое Семену. И вдруг резко поднялась на ноги:
- Хватит разговоры разговаривать. Нужно идти дальше. Мне еще к раненым возвращаться.
Еще какое-то время они шли по дороге. Затем грунтовка сделала поворот и стала уходить в сторону. Фира же повела Чекунова прямо, по хорошо видимым следам танковых гусениц. Шагать по вмятым в землю кустам и развороченному мшанику было не очень удобно, но до реки дошли быстро. Вот и кривая сосна, о которой рассказывала Анастасия Ивановна.
И опять Семен залег в кустах, осматривая местность. В этом месте река делала серию резких поворотов. Таким образом, на участке речной петли русло просматривалось только до следующего поворота. Это было хорошо. Лес подходил практически к самой реке. И это тоже было хорошо. А вот крутые берега не внушали оптимизма. И еще одна закавыка смущала красноармейца: пересекать реку при дневном свете было опасным занятием. Если Анастасия Ивановна ошиблась, и немцы нашли брод... Немецкий пулеметчик расстреляет пловца очень легко. Некстати из памяти Семки всплыл эпизод фильма "Чапаев". Впрочем, этот фильм помнил и Лексеич. И сыграть главную роль в новой версии не хотелось ни тому, ни другому. Но ждать до темноты было уже нельзя. Драгоценное время стремительно утекало, и нужно было решаться.