Как только ей удалось отодвинуться в сторону от придавленного человека, прицеп ухнул вниз. Да так, что на мгновение все находящееся внутри зависло в состоянии невесомости. Затем сила тяжести вернулась в удвоенном размере, и санитарку снова основательно приложило обо что-то твердое.
Под колесами прицепа трещало и ломалось, нецензурные проклятия смешивались с хлесткими ударами по брезенту. Пол плясал и раскачивался под ногами. На ощупь, Анастасия Ивановна обнаружила лежащую на полу винтовку. А где же Сиваков? Но понять, в темноте, кто, где находится, было невозможно. Наверху стонали, внизу матерились, а прицеп несся дальше, и казалось, что вот-вот разлетятся в разные стороны колеса, доски и люди.
Данилова приподнялась на коленях, используя винтовку как подпорку, попыталась рассмотреть хоть что-то в лязгающем, хлопающем и скрипящем полумраке. Напротив нее Фира, расклинившись между стоек, пыталась удержать от сползания с нар сразу двоих человек. Пока ей это удавалось. Но где же все-таки Сиваков?
Снаружи донесся раскатистый хлопок, затем еще один. Однако движение не прекратилось. Еще один раскатистый хлопок, и мотор тягача, взревев, смолкает. Прицеп по инерции еще катится, затем накатывается на тягач и рывком останавливается. Снаружи слышен лязг открываемых люков, какие-то шлепки.
"Что происходит? Немцы? Машина подбита? Почему не командует Сиваков? А что мне команды - винтовка то, вот она. А в ней пятнадцать патронов. Пускай попробуют взять..."
Крепко сжимая в руках оружие, Анастасия Ивановна протискивается мимо Фиры к заднему борту. Когда-то, в кажущееся теперь таким далеким довоенное время, как всякая уважающая себя жена командира РККА, она не раз бывала на полковом стрельбище. Стреляла из "Нагана", из "трехлинейки", пробовала и пулемет "Максим". Доводилось держать в руках и "автомат" АВС-36. И сейчас, большой палец правой руки сам нащупывает флажок предохранителя.
Стволом винтовки Анастасия Ивановна отодвигает край полога - никого не видно. Теперь - спуститься вниз и осторожно выглянуть за угол кузов. Под ногами хлюпает грязь. Дождевая вода стекает по брезенту фургона. Аккуратно, очень аккуратно, нужно выглянуть. Палец прижался к металлу спускового крючка. Чуть дожать, выбрать несколько миллиметров свободного хода, и винтовка плюнет огнем. А потом, еще и еще - пока не кончатся патроны в магазине. Хотя вряд ли она успеет расстрелять все. Пусть. Разом отомстить за все те дни страха и ожидания, проведенные в бараках. Когда смотришь на беспомощных людей, которых чудом удалось отвоевать у смерти, и понимаешь, что сейчас могут шагнуть в дверь фигуры в мышастой форме, и ты не сможешь ничего сделать. Только закрыть раненых своим телом, отсрочив смерть на долю секунды. Но сейчас в ее руках есть винтовка и можно подороже продать свою жизнь. Она больше не боится, пусть теперь боятся эти, мышастые.