— Привыкнет, — фыркнул Доминик, опуская руку на округлившийся живот жены. — Что тут у нас такое?
— Эй‑эй! — Джинни засмеялась. — Я специально выбрала многослойное платье, чтобы было не так заметно.
Грудь Доминика сжалась от нежных чувств, которые он побоялся показывать.
— Хватит прятать живот. Все хотят его увидеть.
— Не надо напоминать, что я набираю вес на глазах у всего мира.
— Зато ты можешь есть что захочешь, поскольку в твоем положении это объяснимо. Хочешь скажу шеф‑повару, чтобы тебе на обед приносили два стейка?
— Не будем перегибать палку. — Джинни грациозно склонила голову и взяла мужа под руку. — Мне надо потренироваться, прежде чем я смогу их одолеть.
Они прошли в апартаменты короля, где мама Джинни уже успела монополизировать общее внимание. Доминику казалось странным, что отец так легко уступает сцену Роуз, с другой стороны, он уже давно не видел его величество в таком благостном расположении духа. В момент появления наследника и его супруги король еле сдерживал смех — в отличие от хохочущего младшего сына.
— Мама, ты помнишь, что не все твои истории подходят для воспитанной публики?
Услышав голос дочери, Роуз бросилась обнимать Джинни и гладить ее живот.
— Наш малыш подрос!
Джинни закатила глаза. Никто не предупреждал ее, что ребенок станет гвоздем программы уже со второго триместра.
Доминик собрался кивнуть бармену, чтобы тот подал стакан виски, но передумал. Он воздерживался от выпивки не потому, что не хотел лишний раз напоминать Джинни об алкоголизме ее отца. Скорее, в знак единства и поддержки. Ребенок, которого она носила, был общим, а жертвовать чем‑то ради него приходилось ей одной.
— Ты пьешь апельсиновый сок? — рассмеялся Алекс, увидев содержимое бокала в руках брата.
— Хочу сохранить ясность мысли на случай, если наш конфликт с шейхом станет вооруженным.
— Глупости, — вмешался король. — Шейх просто выжил из ума.
— Вы же не имеете в виду войну? — заволновалась Джинни.
— Нет. Скорее дипломатический танец с саблями, — поспешил успокоить ее Доминик.
Она потянула его за рукав, давая понять, что хотела бы перемолвиться словечком наедине.
— Ты правда не пьешь, потому что нам угрожает опасность?
Доминик посмотрел на бокал с соком, потом — в глаза жены и решил ничего от нее не скрывать.
— Как и сказал отец, шейх — просто идиот, который забыл, какой на дворе век. Просто мне показалось несправедливым не менять ничего в своем образе жизни, когда ты вынуждена так основательно менять свой.
— Это стоит рассказать журналистам. — Джин‑ни с улыбкой поцеловала мужа в щеку. — Я позволю им сфотографировать живот, если ты признаешься, что отказался от виски. Поступок, достойный прекрасного принца.