— Я веду здесь дела уже несколько лет, но ничего существенного. Теперь же наша помолвка обеспечит успех моему самому крупному предприятию. Моя компания приобретет международный масштаб. Однако главный офис и дом останутся в Санкт‑Петербурге, где я вырос.
Бьянке показалось, что в его последних словах проскользнула нотка горечи.
— А ваша семья? Где она живет?
— У меня нет семьи.
— Значит, вы не боитесь, что ваша семья узнает об этой помолвке? — язвительно поинтересовалась Бьянка, думая о том, как ее родные воспримут новость.
Драгунова, кажется, вовсе не смущало, что задуманное им — не что иное, как обман.
— Не боюсь. Мои родители умерли, когда я был маленьким.
Он стиснул зубы, и Бьянка увидела в его глазах боль. Эта боль была хорошо ей знакома. У нее сжалось сердце. Он тоже потерял родителей. Она понимала его, как никто другой, потому что выросла, сожалея, что почти не знала мать и отца. Все, что у нее осталось, — лишь обрывки воспоминаний.
— Мне жаль, — мягко сказала она, не желая открывать ему свою душу.
Бьянка никому никогда не говорила, что едва помнит свою мать, а отца не помнит совсем. Сейчас боль утраты, которую она запрятала глубоко в себя, снова проснулась. Бьянка с трудом удержалась от того, чтобы не рассказать обо всем мужчине, сидящему напротив. Пришлось напомнить себе, что их связывают не настоящие отношения и что этому человеку нельзя доверять. Ни при каких обстоятельствах.
Да, они оба пережили в прошлом страшную потерю, но это ничего не меняло. Братья и сестры узнают об их помолвке, и Бьянке придется заставить их поверить в ее реальность. Ей придется солгать, но разве у нее есть выбор? Если хотя бы на миг у братьев возникнут сомнения, если они решат, что Бьянка стала жертвой шантажа или — как она предпочитала думать — обмана, двери в общество для Льва Драгунова закроются навсегда. Это, в свою очередь, означало, что Бьянка не получит браслет и не выполнит последнее желание деда.
Она сделала глоток вина, стараясь не замечать пристального взгляда Льва. Как ей хотелось поговорить с Аллегрой. Всю свою жизнь Бьянка видела в ней скорее мать, чем сестру, но в делах сердечных Аллегра всегда была ее лучшим другом, старшей сестрой, которой Бьянка могла доверить самые сокровенные мысли. Сейчас впервые в жизни Бьянка не могла поделиться своими печалями с сестрой: Аллегра была далеко отсюда, в Дар‑Амане, куда отправилась с мужчиной, которого считала любовью всей своей жизни.
— Я не хочу обсуждать потерю родителей, — резко сказал Лев, и акцент в его голосе стал заметнее. Эти слова оторвали Бьянку от ее меланхолических размышлений.