— Не отрицай очевидного, Бьянка. Ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. Мы нужны друг другу.
Он шагнул было к ней, но остановился, увидев тревогу в ее глазах. Он не хотел пугать ее, только не теперь, когда он сделал все, чтобы больше не причинять ей боль.
— Я хочу только одного — чтобы ты ушел… сейчас же.
Она бросила ему вызов, как тогда, на аукционе, когда он купил браслет. В тот день в глазах Бьянки тоже пылал гнев.
Если бы он был честен с собой, он бы признался, что полюбил ее в ту самую минуту, но тогда он не понял, что это любовь. Он принял ее за чувственный порыв, физическое влечение, которое мешало ему осуществить свой план. Так было до того дня, когда они оба очутились на острове. Они занимались любовью, забыв о прошлом и наслаждаясь друг другом. В тот миг Лев понял, что любит эту женщину, но она разрушила все, признавшись, что отдала ему невинность в обмен на браслет. Он презирал Бьянку, считая ее такой же холодной и расчетливой, как Дарио.
— Дарио ты сказала совсем другое.
Она растерянно посмотрела на него и покачала головой.
— Нет… он не мог тебе сказать…
— Что? То, что ты влюбилась в шантажиста?
Она судорожно вздохнула, и на мгновение Льву показалось, что она вот‑вот потеряет сознание. Ее темные глаза расширились. Наконец она глубоко вздохнула и обратила на него взгляд, в котором пылала ярость.
— Он не имел права рассказывать тебе об этом.
— Значит, это правда?
— Нет.
Ее голос дрогнул, и Лев понял: Бьянка лжет, обманывая себя и его. Все, что ему нужно сделать сейчас, — убедить ее в том, что он любит ее, и ради этой любви отказаться от мести.
— Я презираю тебя. Как я могла полюбить человека, который хочет уничтожить моего брата, а вместе с ним и меня?
— Как ты могла заниматься любовью с мужчиной, отдать ему свою невинность, если не любила его?
Его слова ударили Бьянку в самое сердце. Она побледнела. Лев ощутил острую жалость, почувствовал ее боль, растерянность. Ему захотелось прижать ее к себе, поцелуями исцелить боль.
— Я сделала это, чтобы получить браслет, ради моего деда, — медленно проговорила она, закусив губу и нервно теребя золотой кулон, висевший у нее на шее.
— Я знаю, — мягко ответил он и приблизился к ней. — Ты даже не представляешь себе, как больно мне было думать, что именно я стал причиной твоих страданий.
— Ты шантажировал меня, Лев. Шантажировал, чтобы выудить у меня информацию и погубить моего брата. Я никогда тебе этого не прощу, никогда.
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул один из сотрудников Дарио.
— Прошу прощения, десять минут до начала пресс‑конференции.