В следующей яме Мудрейший с учениками увидели торжествующего юношу, с гордым видом сидящего над убитой змеей. Мудрейший грустно покачал головой и сказал, обращаясь к своим ученикам:
— Тот, кто сидит в этой яме, совершил поступок воина, но он еще не готов к постижению мудрости Спокойных, так как его телом управляют помыслы хищника и он не способен видеть картину мира.
В четвертой яме сидел испытуемый с отрешенным лицом, а недалеко от него ползала змея.
Этот юноша, — сказал Мудрейший, — видит картину мира, но у него разум аскета, а значит он не сможет жить в гармонии с окружающим. Рано ему еще постигать учение о Спокойствии, так как пренебрегает он жизнью и не заботится о теле.
Неужели никто из испытуемых не сможет следовать по пути Истины? спросил один из учеников.
— Не следует, — ответил Мудрейший, — спрашивать, когда знаешь, что ответить, ибо это ведет к лени ума и беспомощности в жизни. Не следует, — продолжил он затем, — препятствовать естественному ходу вещей, ибо, проявляя нетерпение, ты теряешь картину мира.
С этими словами устремился Мудрейший к последней яме, в которой увидел юношу без тени смятения на лице и с улыбкой на губах. Змея также не показывала никаких признаков беспокойства, хотя и находилась невдалеке.
Молча отошел Мудрейший от ямы и, лишь войдя в дом, сказал ученикам:
— Видеть картину мира и жить с ним в гармонии, не препятствовать ходу вещей, но управлять их течением — разве это не истоки Спокойствия? Завтра утром прошедший испытание станет вашим братом…
Кореец замолчал и посмотрел на меня. Я тоже молчал, пытаясь догадаться, в чем состоит испытание и где таится скрытая ловушка, а в том, что такая ловушка есть и, возможно, не одна, я не сомневался.
Азиат рассмеялся и скорчил рожу, пародируя мои усиленные раздумья.
— А теперь объясни мне, в чем заключается смысл этой притчи, — сказал он.
Понимая, что ответ слишком прост для того, чтобы быть правильным, но не видя другой альтернативы, я начал хвалить последнего испытуемого, восхищаясь его спокойствием, самоконтролем, управлением эмоциями и умением жить в гармонии с окружающим миром.
Кореец слушал меня с серьезным видом, одобрительно покачивая головой, и я, осмелев, принялся рассуждать об особенностях психики последнего ученика и о предпосылках, необходимых для того, чтобы стать воином жизни.
Когда я закончил и вопросительно посмотрел на своего собеседника, он похлопал меня по плечу и, с заметно усилившимся акцентом, сказал:
— Красиво говоришь, прямо как настоящий ученый европеец. Но тут ты промахнулся. Но если бы ты сразу понял смысл этой притчи, ты не был бы моим учеником, потому что мне было бы нечему тебя учить — умом ты был бы равным мне.