Я чувствовала их всех.
Пять биений сердец.
Пять детенышей.
Детеныши были в моей утробе еще очень маленькими, но они уже знали, что такое страх смерти.
Йедда пошла с ножом в руке к Лилли, которая была слишком напугана, чтобы попытаться отсюда убежать.
– Нет! – рявкнула я.
Но Йедда взяла малышку на руки.
– Пожалуйста, не делай мне ничего плохого, – захныкала Лилли.
– Перестань дергаться, – прошипела Йедда и еще сильнее прижала Лилли к себе.
– Пожалуйста… – всхлипнула девочка.
– Прекрати, наконец, это нытье!
Лилли стала хныкать очень тихо. Я все еще не могла пошевелиться и лишь таращилась на женщину, которую когда-то называла своей сестрой. Таращилась на ее изувеченные руки и лицо, по выражению которого было видно, что она готова на все. И я осознала, что попытка убежать никаких проблем не решит. Бегством я безопасности своим детенышам не обеспечу. Йедда станет преследовать меня по горам до самых вершин и, если потребуется, заберется вслед за мной даже на облака. Есть только один способ спасти всех – своих детенышей, Лилли и Макса: мне необходимо Йедду убить.
Я взглянула на окровавленный нож, и при свете горящего в камине огня он показался мне живым. Он словно радовался тому, что только что поранил Макса и скоро прикончит Лилли.
Я напрягла ноги. Я собью Йедду с ног – собью с ног вместе с Лилли – и вопьюсь зубами в ее руку, чтобы она выронила нож и чтобы моя маленькая подружка могла быстренько отползти в сторону. Затем я вопьюсь зубами в шею Йедды. Как когда-то впилась зубами в шею Анатьяри. Только теперь я сделаю это не из сострадания. Мне просто нужно защитить себя и тех, кого я люблю.
Я бросилась было вперед…
…но Йедда приложила окровавленный нож к шее Лилли и крикнула мне:
– А ну стой!
Я тут же остановилась.
– Это ты во всем виновата! – заявила она мне.
Возможно, она сейчас упрекнет меня в том, что я убила Анатьяри. Даже если бы я и могла разговаривать с людьми, Йедда все равно никогда бы мне не поверила, что мы убили ее возлюбленного из сострадания. Нижняя часть моего живота судорожно сжалась. Произойдет ли со мной сейчас то, что произошло с ней тогда? Потеряю ли я своих детенышей, когда увижу, как она убьет Лилли?
– Если бы ты в него не влюбилась, – она показала кивком своего обгорелого подбородка на Макса, который таращился на нас, – я смогла бы разорвать связывающую нас нить. И все стало бы другим. Цикл был бы прерван.
Я из ее слов поняла лишь одно: если бы я не открыла свое сердце Максу, все стало бы другим. Но теперь все опять будет таким же, каким оно было с незапамятных времен. Нам с Максом опять будет суждено становиться ее жертвами в каждой нашей жизни.