– Теперь я понимаю, откуда у нее дар! Это же наследие ее матери!
– Кто была моя мать? – нетерпеливо выпалила Ротель. Она всегда знала, что рождена вне брака.
– Теперь это не имеет значения, – отрезал Оникс. – С этой минуты у тебя не будет ни родни, ни семьи, ни дома. Мир будет узнавать о тебе, только когда ты сама этого пожелаешь. – Черный человек обернулся к испуганному Дрого и угрожающе объявил: – Я помогал тебе до сей поры… так не пробуждай во мне гнев, не то пожалеешь.
– Я отыщу твоего брата, Изембарда, и живьем сдеру с него кожу! – прокричал взбешенный Дрого, но все-таки вернулся на свой старый трон.
Ротель сжалась, почувствовав, сколь безмерна его ненависть. Но и его страх она тоже ощущала. Угроза Оникса подействовала. Много лет Дрого де Борр чувствовал себя неуязвимым, но ведь он сам привел в движение игру судьбы, и теперь сын Изембарда из Тенеса находился где-то в мире, вне его досягаемости. И многие готские рыцари прошедших дней изумятся не меньше, если им станет известно о существовании наследника.
Оникс молча вышел из зала. Ротель обнаружила, что боль в шее понемногу затихает. Она посмотрела на девушек из гарема Дрого, почти обнаженных, беззащитных. Их обороняла только юная прелесть, но ведь это ненадолго. Настоятель Сикст и Дрого разрушили ее жизнь и разлучили с милым братом – единственным существом, связывавшим ее с миром людей. Ей хотелось отомстить – хотелось страстно, до дрожи.
Охваченная тревогой, Ротель покинула зал вслед за Ониксом. Солдаты в ужасе расступались перед бестиарием. Она шла за ним, и никто не отваживался даже усмехнуться. С Ониксом она чувствовала себя сильной. Когда-нибудь люди будут так же расступаться и перед ней.
От страха не осталось и следа. Ротель приняла решение следовать за учителем и превратиться в последнего бестиария.
Всю неделю лили дожди, и улицы Барселоны превратились в непроходимое месиво. Фродоин с трудом преодолел лужи на площади и вошел в графский дворец. В тронном зале его ждали виконт с чиновниками, несколько викариев и сборщики налогов – все без исключения франки. В качестве советников также присутствовали и городские boni homines. Прошло уже больше двух недель после прибытия епископа с колонами, время пылких речей и обещаний миновало. Все ждали от епископа первых решений.
Фродоин ощущал свинцовую тяжесть в желудке. Вместе с Сервусдеи он провел несколько дней в архиве, в подвале епископского дворца, где трудились каноники и писцы. Среди вороха рукописей они разыскивали свидетельства собственности на земли епископата, и Фродоин понял свою ошибку. Значительная часть церковных земель была невозделана или разорена сарацинами. Оливковые рощи, виноградники и сады представляли собой кучки обугленных стволов, колодцы стояли отравленные или закопанные, мельницы были разрушены. Из списков рабов и сервов пришлось вычеркнуть половину – кто-то погиб, кто-то пропал. Без монетного двора и торговли податей горожан едва хватало на содержание епископата. Строительство нового собора оплачивать было нечем.