— Что-то я не совсем вас понимаю. Может, все же стоит позвонить отцу?
— Ради Бога, валяй. Но я бы на твоем месте сначала встретился с Райтом.
— Кстати, парни, почему вы не разъяснили мне права Миранды?[1]
— У нас не допрос, — откашлявшись, пояснил Плант, — И даже не следствие. — С этими словами он двумя пальцами взял с тарелки кусочек копченого тунца, положил в рот, начал жевать.
— А что же у нас тут такое?
— Дружеские посиделки.
Теперь уже откашлялся Джинард, затем он повел плечами и пустился в объяснения:
— Речь идет о преступлении, которое подлежит юрисдикции штата, Кайл, и все мы хорошо об этом знаем. В обычных условиях нас никто не стал бы задействовать. Но поскольку ты сейчас в Коннектикуте, а обвинительный акт — в Пенсильвании, коллеги из Питсбурга обратились к нам с просьбой организовать встречу. Когда мы выполним свою задачу, то просто отойдем в сторону.
— Все равно непонятно.
— Брось. Такой умный, подкованный выпускник! Я уверен, что мозги у тебя в полном порядке.
В молчании все трое обдумывали, каким станет новый шаг. Продолжая сверлить Кайла взглядом, Плант принялся за сандвич. Джинард отпил из чашки глоток кофе, поморщился. Шум игрального автомата смолк — должно быть, невидимый бармен отключил машину. Кроме него, четырех агентов ФБР и Кайла, в закусочной по-прежнему никого не было.
Молчание уже превращалось в пытку, когда Кайл, склонившись к диктофону, наконец произнес:
— Не было ни изнасилования, ни преступления. Я не совершал ничего дурного.
— Вот и хорошо. Скажи об этом Райту.
— Где он?
— Ровно в десять вечера он будет в гостинице «Холидей инн» на Сомилл-роуд. Поднимешься в номер 222.
— Так не пойдет. Мне понадобится адвокат.
— Может, понадобится, а может, и нет, — процедил Джинард, склоняясь над столом так, что почти соприкоснулся головой с Кайлом. — Вот что, приятель. Я знаю, ты нам не доверяешь, но все же попытайся прислушаться. Особенно когда тебе советуют сначала поболтать с Райтом и только потом со всеми остальными. Хочешь позвонить отцу или адвокату — звони, но дождись полуночи. Или завтрашнего утра. Пойми: если ты сейчас перегнешь палку, то последствия могут оказаться катастрофическими.
— С меня достаточно. Беседа закончена. Можете выключить диктофон.
Ни один из федов не шевельнулся. Кайл подался вперед, к аппаратику, медленно и четко произнося каждое слово, выговорил:
— Это Кайл Макэвой. Сейчас двадцать часов пятьдесят минут. Больше мне сказать нечего. Я не делал никаких заявлений и через минуту выйду из закусочной Бастера.
С этими словами он отодвинул стул, поднялся и уже шагнул из кабинки, когда Плант почти шепотом заметил: