Перед уходом домой Хайани решил заглянуть к Патрику. Было довольно поздно, на улице почти стемнело. Своего пациента доктор увидел в спортивных трусах за столом в единственном свободном углу палаты. Небольшой стол освещался выпрошенной у медсестры лампой. Из одного пластикового стаканчика торчали карандаши и ручки. В другом лежали скрепки, резинки, коробочки с грифелями для карандаша, принесенные обслуживающим персоналом. Имелись даже три новых блокнота.
Патрик работал. На углу стола высилась впечатляющая пачка юридических документов: он просматривал предъявленные ему судебные иски, когда в третий раз за день к нему зашел его лечащий врач.
— Располагайтесь, — предложил Патрик.
Под самым потолком висел огромный телевизор. Спинка стула находилась в нескольких сантиметрах от края постели.
— Неплохо, — бросил Хайани.
В госпиталях слухи распространяются намного быстрее, чем где бы то ни было. На протяжении двух дней весь персонал шептался о новой юридической фирме, начавшей работать в палате номер триста двенадцать.
— Надеюсь, с докторами вы судиться не собираетесь?
— Нет. За тринадцать лет занятий юриспруденцией я ни разу не возбудил дела против врача. Или больницы. — Встав, Патрик повернулся к Хайани.
— Я сразу понял, что вы мне понравитесь. — Врач осторожно осмотрел следы ожогов на груди Патрика. — Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно, — заверил его Патрик.
Любопытные сестры, заглядывавшие в палату каждые полчаса, никогда не забывали задать ему этот вопрос: «Как вы себя чувствуете?» «Прекрасно», — отвечал им Патрик.
— Вы спали сегодня? — Хайани занялся его левым бедром.
— Нет. Без таблеток сон не приходит, а принимать их днем мне не хочется.
Правда же заключалась в том, что при снующих туда и сюда сестрах и сиделках никакой сон был невозможен.
Усевшись на край постели, Патрик посмотрел на врача:
— Могу я вам кое-что сказать?
Хайани поднял голову:
— Конечно.
Патрик скосил глаза влево и вправо, словно опасался увидеть торчащие из углов уши.
— В бытность юристом, — негромко начал он, — у меня имелся клиент, банкир, которого уличили в растрате. Мужчина сорока с небольшим, женат, трое детей-подростков. Отличный парень, но совершил глупость. Его арестовали дома поздно ночью и привезли в окружную тюрьму. Она была переполнена, так что пришлось делить камеру с двумя молодыми хулиганами и чернокожими, отвратительными до невозможности. Прежде всего ему заткнули рот. Потом его избили, а потом сделали такое, о чем лучше не говорить. Через два часа после того, как его схватили в гостиной, где он сидел перед экраном телевизора, он валялся полумертвый в тюремной камере в трех километрах от дома. — Патрик низко опустил подбородок и потер переносицу.