Секретарши и ассистенты уже разошлись по домам. Дуг Витрано закрыл на ключ входную дверь и зашагал по дорожке к роскошному особняку, стоявшему позади здания.
Там, сидя за столом с закатанными рукавами, его ждал Чарли Боген.
Патрик умудрился поставить «жучки» в каждом кабинете, за исключением офиса старшего партнера. На это Боген неоднократно указывал во время скандалов, вспыхивавших после пропажи денег. Уходя, он всегда запирал кабинет на хитроумный замок, так что посторонний попасть туда никак не мог. Много раз Боген упрекал партнеров в непростительной беспечности, особенно Витрано, по телефону которого и велись разговоры с Грэмом Данлэпом, позволившие Патрику узнать о переводе денег. Споры на эту тему едва не заканчивались дракой.
В то же время Боген не мог заявить, что у него существовали хоть какие-то подозрения относительно шпионажа в собственной фирме. В противном случае почему он не предупредил своих легкомысленных коллег? Нет, Боген всего-навсего проявлял осторожность, а потом ему просто повезло. Самые серьезные разговоры всегда велись именно в его кабинете. Замок запирался в течение нескольких секунд, а ключ от него был только у самого хозяина. В отсутствие Богена туда не могли войти даже уборщицы.
Плотно прикрыв за собой дверь, Витрано опустился в мягкое кожаное кресло напротив стола.
— Сегодня утром я виделся с сенатором, — сообщил Боген. — Он пригласил меня к себе домой.
Отец сенатора и мать Богена были братом и сестрой, а сам сенатор старше своего двоюродного брата на десять лет.
— Как у него настроение? — спросил Витрано.
— Не сказал бы, что хорошее. Он хотел узнать последние новости о Лэнигане, и я поделился тем, что знаю. Насчет денег по-прежнему ничего не известно. Он очень нервничал по поводу имеющейся у Лэнигана информации. Я уверил сенатора, как делал и ранее, в том, что связывался с ним только из этого кабинета, единственного, где не было «жучков», поэтому у него нет оснований для беспокойства.
— Но он все-таки встревожен?
— Конечно. Спросил, существуют ли какие-либо документы, свидетельствующие о его контактах с Арициа. Я опять ответил — нет.
— Что, безусловно, является правдой.
— Да. Документов, где упоминалось бы имя сенатора, не существует. Все наши договоренности были устными, причем о делах мы говорили чаще всего на поле для гольфа. Я напоминал ему об этом тысячу раз, однако он хочет слышать это снова и снова, особенно теперь, когда Патрик вернулся.
— А о кладовке ты ему не говорил?
Глядя на покрывавший стол тонкий слой пыли, оба еще раз переживали случай, происшедший в январе девяносто второго года. Месяцем раньше министерство юстиции приняло решение в пользу Арициа, а еще через шестьдесят дней должны были поступить деньги. Неожиданно появился сам Арициа без всякого предупреждения и в отвратительном настроении. Патрик был еще здесь, до его исчезновения оставалось чуть более трех недель. Фирма уже начала дорогостоящий ремонт офисов, и по этой причине Боген не мог принять гостя в своем кабинете: там работали маляры, а мебель была покрыта мешковиной. Арициа провели в небольшую комнату для переговоров напротив кабинета. Из-за царившей там тесноты комнату прозвали кладовкой. Окна отсутствовали, а потолок был скошен: находилась она под лестницей.