А у Саньки, значица, ровно наоборот — в левой ножик, а в правой кастет. И тоже морда. Лица. Он когда нервничает, сразу физия такая делается, што у кирпича больше емоций. И не моргает! Не знать, какой добряк, так подумаешь, што убивец со стажем, ей-ей!
— Встретимся ещё, — Сказал тот, отступая.
— В любое время! С меня, милостивый сударь, вы можете спрашивать, а вот если захотите за Фиру, то снова через меня!
Пощурились друг на дружку, в пыль сплюнули по разику, да и дали нам дорогу. Молча дальше шли, до самово дома молча. Странно даже! И лицо у неё такое… не то штобы довольное, но где-то рядом. Показалось, наверное.
Спустившись в подвальчик с ведром, тряпкой и самым деловым видом, Песса Израилевна мигом отставила в сторонку орудия труда, едва закрыв за собой дверь, не забыв о засове. Большие её, тёмные и чуть выпуклые глаза горели извечным женским любопытством.
— Аккуратные мальчики, — Провела она ладонью по заправленным топчанам, и тут же начала ворошить вещи, старательно запоминая, что где лежало. Видно, что куплены у старьёвщика и ни разу не новые, но добротные, где надо зашитые и залатанные, да и выбраны с умом.
— Явно не женская рука, — Приподняла она штаны, близоруко сощурив глаза на латку, — но толково. Сам? Похоже! А вот и нитки с иголками. И ножнички? То-то мне показалось, что ногти у него не обгрызенные! У мужика-то вчерашнего!
Взгляд её переместился на полку с десятком книг. Шаг, и полная рука, пахнущая рыбой, взяла одну из них.
— Сборник алгебраических задач для старших классов средних учебных заведений?!
Песса Израилевна, не веря, ещё раз перечла название и опустила брови назад, взяв с полки следующую книгу.
— Собрание вопросов и задач прямолинейной тригонометрии для гимназий и реальных училищ? От это… Два года назад неграмотным был, и мало того, память потерял после болезни, если Санечке память с кем-нибудь не изменяет. Всем бы так болеть! Не мальчик, а брульянт чистой воды! Дурой буду, если упущу!
Поставив учебник на полку, взяла следующую книгу.
— Бодлер?! Французский?! Ох… — Сев на топчан, она начала обмахиваться книгой, остужая вмиг вспотевшее лицо, — С Фирочкой у них всё хорошо, пусть и по-детски пока… Нивроку[1]!
Суеверно поплевав через левое плечо, она постучала по дереву и проделала ещё с десяток ритуалов такого же рода, мешая суеверия едва ли не всех народов, населяющих Одессу.
— Надо одеть глаза на морду, — Медленно сказала она, припоминая заклятых подружек и слишком шустрых родственниц, имевших дочек, внучек и племянниц подходящего возраста.