Меньгу-нойон склонил голову и пробормотал: "Уухай".
На сей раз подал голос Бурундай, ходивший в походы, когда малолетний Бату еще не переползал порога материнской юрты.
- О повелитель! Именем пресветлого Солбон-тенгри заклинаю тебя - не рассеивай сил! Не отвлекай свой священный взор от предстоящей битвы! Комаринные укусы не могут повредить Непобедимому Исполину. Но битва, что предстоит нам, будет тяжелее многих и многих.
- Что я слышу? Ты стал бабой, старой бабой, Бурундай-багатур! Бату-хан выпятил вперед жирный подбородок с редкой седеющей бородкой. Никто и никогда не мог победить храброго монгольского войска, никто и никогда не мог остановить его поступи. Слышишь - никто и никогда!
- На все воля Великого Хана... Прикажи - и мой хребет хрустнет под сапогом твоего нукера. Но я не твой придворный цоллогч, из уст которого льются лишь хвалебные магтаалы. Я состарился в боях, и должен сказать тебе, повелитель: тот противник, что ждет тебя впереди, не таков, что был прежде. Не таков, как эти глупцы, натягивающие на себя доспехи столь тяжелые, что на коня не могут сесть без посторонней помощи, да и кони их столь неповоротливы, что волы вместо скакунов пристали им больше... глупцы, которые не умеют воевать зимой, хотя здесь зимою теплей, чем летом в краях хитрых урусутов... глупцы, которые строят города так близко друг к другу, что стрела может долететь от одного до другого - хвала Буха-нойону, мы их вытоптали, и табуны наши могут вольно пастись во франкских степях. Но мавры не таковы. Они - бесстрашные всадники, неутомимые в бою, кони их быстрейшие, а сабли - лучшие из всех известных в обитаемом мире!
- Так что же? Одним тем, что они ездят на чистокровных скакунах и машут саблями вместо этих никчемных мечей, они способны противостоять нам? Священный предок бил таких же и в Хорезме, и в Дербенте, и в Курдистане везде, куда ступало копыто монгольского коня!
- Правда, повелитель... Но те, в Дербенте и Хорезме, изнежились в роскоши, размякли в объятиях наложниц и ослабели в долгом мире. Таковы же были и Альморавиды, долго правившие Гранадой, и власть выскользнула из их рук. Но те, кто вырвали ее - Альмохады, чей вождь Мохаммед, - другие. Это свирепые воины пустынь...
- Довольно! Ты болтаешь как беззубая старуха! Что ж мне - стерпеть оскорбление?
Несмотря на то, что Великий Хан продолжал громыхать, Бурундай видел, что его слова возымели действие, и потому продолжал:
- О, нет! Но я сказал - они воины пустынь. Они хорошо воюют в открытом поле, но не умеют защищать города. Так захватим же их в городе, запрем выходы и разнесем стены. Потому, повелитель, я и попросил тебя не отсылать камнебитные машины и не задерживаться на месте. Главное - не дать им выйти в поле, а захлопнуть ловушку. В ней мы захватим и все богатства закатных стран, и Мохаммеда, и глупого короля Страны Замков, который думал, что ушел от тебя... А те, кто скрылись в горах, сами приползут к тебе на брюхе. Мы поступим с ними, как учил твой Священный Предок. Если они не сдадутся, мы соберем всех пленных, кого захватим в этой стране, и отрубим головы тем, у кого они выросли выше оси от арбы.