Бригада действовала по обычному плану. Новые дозы противоаритмических препаратов. Лидокаин. Бретилиум. Все более сильные разряды тока. В отчаянии Тоби выкачала еще пятьдесят кубиков крови из перикарда.
Линия на мониторе сплющилась до извилистой полоски.
Тоби поглядела на остальных. Все понимали, что это конец.
– Ладно, – обессиленно выдохнула Тоби, и ее голос прозвучал устрашающе спокойно. – Хватит. Который час?
– Шесть одиннадцать, – отозвалась Модин.
«Мы продержали ее сорок пять минут, – подумала Тоби. – Большего мы сделать не могли. Никто бы не смог».
Фельдшеры «скорой» отступили назад. То же сделали и остальные. Это физическое отступление и несколько секунд почтительной тишины последовали почти рефлекторно.
Дверь распахнулась, и доктор Кэри, торакальный хирург, продемонстрировал свой традиционный театральный выход.
– Где тампонада? – гаркнул он.
– Она только что скончалась, – сообщила Тоби.
– Что? Вы ее не стабилизировали?
– Мы пытались. Но не смогли ее удержать.
– Ну и как долго вы ее тянули?
– Поверьте, – сказала Тоби. – Достаточно долго.
Она протиснулась мимо хирурга и вышла из помещения.
Тоби подсела к столу дежурной медсестры и, прежде чем заполнять бумаги, попыталась собраться с мыслями. Из травмпункта до нее доносились стенания доктора Кэри. Его, видите ли, вытащили из постели в полшестого утра, и ради чего? Ради пациентки, которую невозможно было стабилизировать? А подумать нельзя было, прежде чем нарушать его сон? Им что, неизвестно, что ему придется целый день проработать в операционной?
«И почему хирурги такие скоты?» – подумала Тоби, роняя голову на руки. Боже, неужели эта ночь никогда не кончится? Ей нужно продержаться еще час…
Несмотря на застилающую мозг усталость, она услышала, как распахнулись двери отделения.
– Извините, – послышался голос. – Я бы хотел видеть своего отца.
Тоби посмотрела на человека с узким неулыбчивым лицом, который разглядывал ее, кривя рот, словно съел что-то горькое. Она поднялась со стула.
– Вы господин Слоткин?
– Да.
– Я доктор Тоби Харпер. – Она протянула руку.
Он пожал ее автоматически, без всякой сердечности. Даже кожа у него была холодной. Дэниел был по меньшей мере на тридцать лет моложе своего отца, но сходство с Гарри Слоткином бросалось в глаза. Те же острые черты лица, узкие, резко очерченные брови. Но глаза у этого человека были другие – маленькие, темные и унылые.
– Мы еще не закончили обследование вашего отца, – сказала она. – Я пока не получила результаты анализов из лаборатории.
Он оглядел отделение и нетерпеливо вздохнул: